Через полчаса пара автохтонов прошла мимо двух припаркованных транспортных средств, не заглядывая в окна. Приличные люди не интересуются тем, что делают в лесу другие приличные люди. Коротышинские автохтоны отличались особенно хорошим воспитанием – они даже в грибную пору держались в стороне от черного «ниссана» и красной «хонды».
Гром грянул так решительно, словно сцене не хватало звука, – и это было очень кстати. Финальная песня.
– К тебе нельзя привыкнуть, – шепнул Лангепас, и тут Алуся случайно, но довольно чувствительно толкнула его ногой. Потому что из соседней машины донеслось разъяренное телефонное пение. Илона. – И к этому я тоже не привыкну, – сказал любовник значительно более холодным голосом.
Алуся хлопнула дверцей. Втянула в машину намокший ремень. Дождь плакал по капле, как обиженный ребенок, который еще не решил, стоит ли использовать ресурс по полной.
– Мамулечка, – застонала Илона. – Мне только что показалось, что ты звонила. А я не успела подойти. Ты где, мой хороший?
«В лесу», – подумала Алуся, но вслух сказала:
– Квартиру показываю. На Ботанике.
– Хорошая квартира? – Илона устраивалась поудобнее в кресле, Алуся видела ее перед собой: девушка с прямой спиной и напуганным личиком сидит в кресле. С пультом в руке.
– Нормальная. Илон, я работаю. Перезвоню.
Лангепас вышел из машины. Красивый, подумала змея, возвращаясь в гнездо тем же маршрутом. Не буду жалить такого красавца, хотя надо бы. Разъездились тут. Лангепасу померещилось шуршание в траве, но тут очень кстати для змеи раздался новый небесный треск.
– А что это за звуки? – заволновалась Илона.
Лангепас курил с удовольствием, хотя пепел уносило ветром и листья шумели так, что даже самый непонятливый догадался бы, что сейчас начнется такой дождь, которого в Коротышах не помнили с прошлого года. Старая бабка из крайнего дома с грохотом закрыла ставни, даже собаку в дом пустила, хотя собака к такой милости не привыкла и долго отказывалась ее принять.
– Это ремонт у соседей. Стучат и сверлят.
– А, – успокоилась Илона. – Ну ладно, ты мне перезвони, как уйдешь оттуда. И купи, пожалуйста, орешков – по двести грамм кешью и кедровых. Целую, мамулечка.
– Как ты чудесно врешь, – сказал Лангепас.
Он опустил сиденье, Алуся упала назад – будто в объятья города, который никогда не подведет. И даже слова не успела сказать. Дождь в это время заливал водопадом окна, так что можно было не опасаться, что кто-то увидит эту земную, змеиную любовь. И кому было видеть? Хорошо воспитанные коротышинцы смотрели по телевизору вечного юношу – он рассказывал о том, как люди жили на нашей земле в далекие советские времена. Собака в крайнем доме иногда подвывала ему в такт, старая бабка всхрапывала, а юная внучка косилась на нее с раздражением. В этой семье всё было гармонично и правильно, как в рекламном ролике про бульонный кубик.