Фелипе бросил Джессику на кровать, выпрямился и гневно уставился на нее.
— Последний раз прошу тебя принять душ, одеться и выйти к гостям.
— А я последний раз говорю тебе: нет!
Сверкнув глазами, Фелипе наклонился и сдернул с Джессики пуловер, оставив ее в лифчике и джинсах.
— Знаешь, у меня не хватит сил на двух одновременно взбунтовавшихся девиц. С тобой я церемониться не намерен. Решай, дорогая, потому что дальше я начну действовать.
Она села на постели.
— Но что я надену?
Фелипе шагнул к платяному шкафу и распахнул дверцы.
— Клянусь, порой ты еще больший несмышленыш, чем Серена!
— А тебе недостает такта, дипломатичности, сочувствия и…
— И еще много чего. Знаю, мне говорили.
— Так делай же с этим что-нибудь! — Джессика сгребла подушку и запустила прямехонько в спину Фелипе. Удар пришелся точно между лопаток.
Он чуть-чуть повернул голову.
— Осторожнее, иначе я стащу с тебя джинсы.
Джессика смотрела, как он перебирает висящие на металлических плечиках сарафаны и блузки.
— Это все, что ты с собой привезла?
— Все, что у меня есть.
Фелипе быстро взглянул на часы и негромко выругался.
— Придется одолжить что-нибудь у Серены.
— Ее вещи мне малы.
— Действительно… Тогда что-нибудь найдется в комнате Марты, ее матери. Она наверняка оставила здесь какие-то тряпки. Кроме того, Марта такая же высокая, как и ты… — Последние слова он произнес на ходу.
Наскоро приняв душ, Джессика едва успела натянуть кружевные трусики, как дверь спальни распахнулась. Фелипе вернулся.
Она поспешно прикрылась купальным халатом. Он фыркнул, словно его развеселила подобная скромность. Краснея, Джессика взяла принесенный им наряд и отвернулась, чтобы одеться.
Фелипе вышел, намереваясь ждать ее в коридоре, однако ей пришлось позвать его, потому что никак не удавалось застегнуть молнию на спинке платья. Наконец он повел Джессику вниз, но хмурое выражение его лица не обещало удачного вечера.
Во внутреннем дворике стояли накрытые скатертями и украшенные цветами и свечами столы. В некотором отдалении негромко играло трио гитаристов.
Во время ужина Джессика сидела с Сереной напротив Фелипе. Серена все время нетерпеливо ерзала на стуле и едва прикоснулась к еде.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила ее Джессика.
— Да, — ответила та, выдавив улыбку.
Периодически Джессика ощущала на себе взгляд Фелипе, но старательно отводила глаза. И каждый раз по ее спине пробегала дрожь. Неизвестно почему, но Рабаль изменил жизнь Джессики, стал ее неотъемлемой частью. И не важно, останется ли Джессика в Боливии или вернется домой, она будет другой.