…Здесь она жила на окраине. Маленькая улица называлась странно: Чеховский тупик! И придет же людям в голову такое! Комната была обыкновенная, с невысоким потолком, с геранью на подоконнике, с занавеской и комодом, на комоде — коробка, оклеенная ракушками, и семь слонов. Хозяйка, введя Сашу с Аней в дом, покосилась на Аню и собрала слонов в карман большого фартука. Подумала еще минуту и взяла ракушечную коробку.
— Нижним ящиком можете пользоваться. Я оттуда Зоечкины вещи убрала. А верхние на запоре, уж не взыщите… Отчего ж не остались в Москве? Поджилки затряслись, а?
Саша похолодела и ответила:
— Это вы правильно заметили: именно поджилки.
Хозяйка озабоченно пожевала губами и ушла, унося слонов и коробку.
Вечером и рано утром из соседней комнаты раздавались гаммы. Это играла хозяйская дочка Зоя. Она играла гаммы, Ганнона, арию Каварадосси, арию герцога из «Риголетто». На гаммах она сбивалась и начинала снова, снова и снова. На ариях сильно фальшивила, но не сдавалась.
— Моя Зоечка очень настойчивая, она своего добьется! — с гордостью говорила хозяйка.
Трижды в неделю к Зое приходила учительница музыки — немолодая ленинградка в стоптанных башмаках и строгом черном платье. За уроки хозяйка платила ей продуктами — молоком, хлебом, кислой капустой. Учительница музыки эвакуировалась в Ташкент с четырьмя внуками. Двое ее сыновей ушли в ополчение, третий — врач — был мобилизован в первые дни войны. Невестки остались в Ленинграде, чтоб быть поближе к мужьям, а бабушка уехала в Ташкент и увезла внуков. Двоих младших — близнецов — она приводила с собой. Им было по шесть лет, они были одеты неумело, небрежно, то и дело орали: «Бабушка!» — это очень сердило хозяйку.
— Про детей вроде бы не договаривались! — ворчала она.
Учительницу звали Валентина Сергеевна. Глаза у нее были вечно испуганные. Пуще всего она боялась рассердить хозяйку. Однажды она отворила дверь в Сашину комнату и сказала Саше:
— Девочка, пожалуйста, поиграйте с этими мальчиками.
— Мама, давай поиграем с мальчиками! — с готовностью сказала Аня.
— Прошу меня извинить… Я думала… — смущенно забормотала Валентина Сергеевна.
— Ничего, я привыкла! — ответила Саша. — Садитесь, мальчики.
— Мама, — сказала шепотом Аня, — давай угостим их.
— Сейчас, — ответила Саша.
За окном темнело. За стеной послышались гаммы.
— Это будет поезд, — говорила Аня, — ты будешь машинист, а ты кондуктор, а я женщина с двумя детьми. Я пройду с передней площадки.
Мальчики — Сережа и Юра — соглашались на все: они гудели, свистели, раздавали билеты, уступали место женщине с двумя детьми и умолкли, только увидев на столе тарелку с макаронами и хлеб. В комнате стало очень тихо.