Джулия покраснела и отвернулась. Ей стало стыдно. Она открыто пялилась на своего профессора, воспользовавшись, тем, что он мертвецки пьян и прескверно себя чувствует Джулии очень не хотелось, чтобы кто-то вот так же пялился на нее, воспользовавшись ее состоянием. Собрав испачканную одежду и полотенца, она понесла выразительно пахнущую кипу в помещение для стирки (естественно, в квартире Габриеля было и такое), засунула в полностью автоматизированный стиральный агрегат, насыпала порошка и запустила процесс стирки. Оттуда она пошла на кухню, чтобы принести Габриелю воды.
Пока она ходила, Габриель сумел забраться на свою гигантскую кровать, занимавшую середину спальни. Однако он не лежал, а сидел на покрывале, босой, все в тех же черных трусах, и пытался пригладить всклокоченные волосы.
Зрелище полуголого Габриеля было невероятно жарким и могло соперничать лишь с температурой на поверхности солнца. И все же Джулия старалась не смотреть на него. Она поставила воду на ночной столик. Что теперь? Она была за-ложницей стиральной машины, в которой сейчас крутилась ее одежда. Но даже если бы ее джинсы и кофта не пострада ли, было уже слишком поздно, чтобы пешком возвращаться в «хоббитову нору». Придется ей ночевать в одной из госте- вых комнат.
Джулия могла запретить себе смотреть на полуголого Габриеля. Но оказаться в его спальне и не взглянуть на фотографии… Возможно, это ее первый и единственный шанс увидеть снимки, которые, по словам Рейчел, многое бы ей объяснили.
Габриель имел явное пристрастие к черно-белым фотографиям. На трех стенках висело по два снимка в тяжелых черных рамах. Джулия уже знала, что все они эротические. Ее удивило, что на снимках были и мужчины. Все фото были
сделаны так, что лица и гениталии либо не попадали в кадр, либо оставались в тени. И почему Рейчел называла снимки грязными»? Чувственные — да. Композиционно построен¬ные намного сложнее, чем заурядная порнография. Потом она сообразила: усложненность композиций и некоторая недосказанность возбуждали сильнее, чем натуралистические сцены совокуплений.
Одним из снимков запечатлел пару, сидящую поперек скамейки. Они прижимались друг к другу. Руки мужчины скрывались, в светлых волосах женщины. Джулия покраснела, думая о моменте, когда был сделан это снимок: до, во время или после их соития.
Рядом с этим висела фотография женской спины и двух мужских рук, одна из которых лежала на середине спины, а вторая покоилась на ягодицах. По правому бедру женщины тянулась арабская вязь. Опять татуировка, только надпись