прочитать невозможно.
Снимки на противоположной стене были крупнее. Слева женщина, лежащая на животе. Над нею темным ангелом нависла мужская фигура. Мужчина целовал ее в лопатку. Его левая рука застыла у нее на пояснице. Джулии вспомнилась скульптура Родена «Поцелуй ангела». Может, снимок был навеян этой скульптурой?
Соседний снимок ударил по ней изощренным и каким-то агрессивным эротизмом. Снова женщина, лежащая на животе и сфотографированная сбоку. Ни лица, ни ног женщины не было видно; только средняя часть туловища. Над нею на¬висла такая же часть мужского туловища. Рука мужчины упиралась женщине в бедро, а его бедра были плотно прижаты к ее ягодицам. Мужской зад, снятый в профиль, отличался несомненной привлекательностью, а пальцы, сжимавшие бе¬дро партнерши, были длинными и изящными. Джулия мгно¬венно отвернулась, словно все это происходило не когда-то, и
сейчас, у нее на глазах.
«Зачем ему понадобилось увешивать стены спальни этими
странными фотографиями?» Ей вдруг подумалось, что про¬фессор Эмерсон попал не в свою эпоху. Ему нужно было жить
несколько веков назад или, по крайней мере, во времена расцвета цвета черно-белой фотографии.
И снимки, и все убранство спальни служили одной и только одной цели — удовлетворению плотской страсти. Спальня была,котлом, в котором временами бурлила безудержная похоть. В прошлый раз квартира показалась Джулии холодной и сугубо мужской. Холодность наступала потом, когда в профессоре Эмерсоне утихала бурлящая страсть. Ему даже нужна была эта холодность: светло-серые стены, льдисто голубые шторы и шелковое покрывало такого же цвета. Он нырял в эту прохладу, как ныряют в холодный бассейн после жаркой сауны. И все это великолепно сочеталось с его игрой в Средневековье. Вся мебель в спальне была черного цвета Черной была и громадная, громоздкая кровать с передней и задней спинками, покрытыми затейливой резьбой.
«Странно, что он не оформил себе спальню в традициях Древнего Рима. Это больше бы соответствовало тому, что он здесь устраивает».
Взгляд Джулии упал на дальнюю стену, и она тут же забыла о шокирующих фотографиях… Там висела репродукция с картины Генри Холидея, выполненная на холсте. Данте и | Беатриче. Совсем как у нее, только эта была полномасштабной и сделанной на холсте.
Джулия смотрела то на Габриеля, то на репродукцию. Она была прекрасно видна с кровати. Лицо Беатриче — послед нее, что он видел, когда ложился спать, и первое, что встречало его утром, когда он открывал глаза.
«Свою репродукцию я купила из-за него. А он?»
Наивно было бы думать, что из-за нее. Известное полотно известного художника. Почему бы специалисту по Данте не иметь добротную репродукцию? Но репродукция висела не в гостиной и не в кабинете, а здесь. Это значит, кто бы ни появлялся в его спальне, какая бы случайная женщина ни согревала его постель, Беатриче всегда была рядом.