Ход мыслей Джулии был совсем другим. Она искренне радовалась этому вечеру. Ей хотелось, чтобы профессор снял защитные барьеры и они смогли бы поговорить. Поговорить
о более серьезных вещах, чем сорта итальянских вин и осо-бенности итальянских блюд. Она хотела расспросить его о семье и похоронах. Ей хотелось по возможности утешить его. Более того, хотелось шепотом, на ухо, поведать ему о своих секретах и в ответ выслушать его секреты. Да, он смотрел на нее, но его взгляд был совершенно холодным и отрешенным. Похоже, сегодня ей не суждено получить желаемое.
Джулия улыбнулась этой мысли и продолжила есть, на¬рочито громко стуча вилкой и ножом. Вдруг ее нервозность спровоцирует его на вопрос и в крепостной стене появится маленькая брешь?
— Кстати, а что вас подвигло в старших классах на изу¬чение итальянского языка?
Джулия шумно вздохнула, округлила глаза и удивленно раскрыла очаровательный рот. Наблюдая такую реакцию на свой вопрос, мистер Эмерсон наморщил лоб. Разве он спро¬сил о чем-то запретном, вроде размера ее лифчика? Его глаза
невольно переместились на ее грудь. Профессор покраснел, обнаружив, что знает и номер, и размер чашечек. Как и от¬куда — этого он понять не мог.
— В общем-то, ничего особенного. Заинтересовалась итальянской литературой. Увлеклась Данте и… Беатриче. — Говоря, Джулия теребила салфетку на коленях, а выбившие¬ся локоны нервно подрагивали.
Профессору вспомнилась репродукция в ее квартире. Потом он вдруг подумал о необычайном сходстве Джулии с Беатриче. Мысль была опасной, и он тут же выбросил ее из головы.
— Похвальный интерес, особенно если учесть, что стар-шеклассниц обычно интересует совсем другое, — заметил он, стараясь в то же время впитать в себя и запомнить ее кра¬соту.
— У меня была… подруга. Пожалуй, это она заразила ме¬ня интересом к итальянской литературе.
Почему-то слова о подруге звучали с оттенком невырази¬мой грусти.
Профессор почувствовал, что направляется прямиком к своей старой ране, чего делать было никак нельзя. Он спеш¬но дал задний ход и переменил тему разговора:
— Антонио в восторге от вас.
— Он очень добр, — мило улыбнувшись, ответила Джу¬лия.
— А вы ведь от доброты расцветаете, как роза.
Слова выскользнули из уст профессора Эмерсона раньше, чем сработал мозговой контроль. Он был тут же вознагражден ее более чем теплым взглядом. Ему стало не по себе, и он трусливо, по-мальчишески, захлопнулся. Вперился глазами в свой бокал с вином и в тарелку. Постепенно черты профес¬сорского лица обрели прежнюю холодность. Джулия замети¬ла перемену и больше не делала попыток вовлечь его в откро¬венный разговор.