Впрочем, как бы там ни было, но, вступив вместе с Ларочкой на розовый плат, разостланный на полу перед аналоем православного храма, я ощутил некое давление ранее неведомой божественной силы.
– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем той Ларисы, которую видишь здесь перед собой? – спросил священник после обручения, приступив ко второй части Таинства.
– Имею, честный отче, – твердо ответил я, заранее отрепетированной фразой.
Если бы он только мог читать чужие мысли, то наверняка бы ужаснулся, познав скрытые мечты и намерения моей темной грешной души.
– Не связан ли ты обещанием другой невесте? – снова спросил священник.
– Нет, не связан, – произнес я, на этот раз сказав чистую правду, либо никогда, даже шутки ради, не обещал ни одной из своих бывших любовниц связать с ней собственную судьбу узами законного брака, и уж тем более никогда не думал о венчании.
После того как священник задал те же самые вопросы Ларисе, он взял венец и, крестообразно ознаменовав меня, дал поцеловать образ Спасителя.
Прежде чем я успел подумать о том, какое количество людей успело прикоснуться к этому образу своими слюнявыми губами, он четко и громко произнес:
– Венчается раб Божий…
Больше я не помню ни единого его слова. Все мои мысли были лишь о моей загубленной молодости. Именно в эти минуты я отчетливо осознал, что совершил самую глупую и непростительную ошибку всей моей жизни. Но более всего меня не только огорчило, но и напугало то обстоятельство, что при выходе из храма я опрометчиво решил поправить обручальное кольцо и нечаянно его обронил.
– Плохая примета, – услышал я чей-то испуганный голос.
Словно по команде со всех сторон раздались различные причитания:
– Быть беде.
– Упавшее кольцо – предвестник несчастья.
– Молодожены вскоре расстанутся.
– Это к ранней смерти одного из супругов…
Особо не доверяя подобным суевериям, я все же почувствовал, как меня обдало холодным неприятным ознобом. Однако я тут же сообразил, что скоропостижная смерть Ларисы пошла бы мне на пользу. Я автоматически становился единственным наследником не только ее денежных средств, но и всего движимого и недвижимого имущества.
«Пятьдесят на пятьдесят», – подумал я, вспомнив высказывание привокзального афериста, встречающего приезжих простачков в окружении распоясавшихся и обнаглевших шалопаев.
Предостережение о смерти одного из супругов никоим образом не указывало на мою погибель. Рядом со мной была Лариса, и она не менее моего подвергалась той же самой опасности. К тому же я считал себя настоящим джентльменом и просто обязан был пропустить даму вперед, великодушно предоставив ей возможность в полной мере испытать суеверное предсказание!