– Лично тебе какое до этого дело?
– В принципе, никакого дела нет.
– В таком случае расслабься, – посоветовала она. – Живи проще…
– Но я еще не отработал у Грохотова ни единой минуты.
– Что из того?
– Не знаю, что меня ожидает в ближайшем будущем.
– Счастливая беззаботная жизнь!
– Может, и так, но нельзя исключать некоторые невыясненные нюансы.
– Какие именно?
– А что если мне эта работа не понравится?
– Зато тебе понравятся деньги, которые ты будешь получать!
Я машинально посмотрел в сторону окна. Там при открытой фрамуге мягко колыхались шторы. Сшитые из итальянской ткани, они чудесно гармонировали с основным дизайном гостиной комнаты.
– Да мало ли какие проблемы или же непредвиденные обстоятельства могут возникнуть? – вернувшись к неоконченному разговору, продолжил я. – Возможно, вообще придется отказаться от полученного предложения!
– Мой папа слов на ветер не бросает. Если он решил взять тебя в свою компанию, то останешься доволен.
– В компанию? – раздраженно пробурчал я. – Интересно было бы узнать, в какую именно компанию?
– Вероятно, в компанию по продаже импортных иномарок, – неуверенно пояснила Лариса.
– А я почему-то подумал, что в компанию бандитов и уголовников!
Ларочка недовольно покачала головой. Я понял, что ненароком перегнул палку. Мне ничего не оставалось, как ретироваться в срочном порядке.
– Прости милая, – поспешно произнес я. – Признаю, что с моей стороны это была нелепая неуместная шутка.
У Ларисы на лице появилась довольная улыбка.
– Конечно, я тебя прощаю, мой шалунишка, – с хитринкой в голосе сказала она, но тут же серьезно предупредила: – В следующий раз лучше сначала как следует подумай, прежде чем произнести вслух подобную глупость! Как любит говорить мой отец: «За гнилой базар можно и ответить!»
Для того чтобы полностью реабилитировать себя в ее глазах, мне пришлось крепко обнять Ларочку и в течение получаса добросовестно исполнять свой супружеский долг. Не скажу, что это было мне неприятно или хотя бы обременительно, но особого удовольствия при этом я не испытывал. Лариса перестала быть для меня желанной загадочной женщиной и не возбуждала с прежней дикой страстью. Более того, я не только охладел по отношению к ней, но и вдоволь насытился повседневной семейной жизнью. Я истосковался по свободе. Мне хотелось все бросить, встать и уйти, но мысли о Василии Николаевиче Грохотове не давали покоя. Я ни на секунду не сомневался, что этот криминальный авторитет только и ждет, когда я допущу какую-нибудь малейшую оплошность. Скорее всего, желание всеми правдами и неправдами избавиться от меня было у него гораздо сильнее, чем мое желание порвать всякие отношения с его дочерью и вернуться к разгульной холостяцкой жизни.