— Жара ноне стоит!
— Дожжа бы теперь хорошего в самый раз.
— Онуфриев день над головой, время гречуху сеять.
— Тш… слухай, Максим Прохорыч чегой-то опять рассказывает.
— …сотня наша там стояла. Ну, батенька ты мой, до чего благодатный край! И орехи, и виноград, и всякой фрукты полно. А зверя всякого! Уж не говоря про волков, сохатых и медведей, там и тигров до черта, а рыбы! Речушка небольшая, Каменный Рыболов называется, и вот кета в нее заходит с Амура по Уссури, икру метать, так ведь какое множество, аж дна не видно! Бывало, захочем рыбы поисть, а ну, ребята, кто желает, пошли уху варить. Приходим к речке, разводим костер, картошки чистим, все, что для ухи требуется, а рыба ишо в воде. И вот, значит, палка такая, крючок к ней из гвоздя приспособили, подойдешь к речке, выберешь рыбину, какая получше, цап ее крючком и на берег. Ежели мало — другую.
— Господи!..
— Эх-хе-хе!..
— Благодать восподня!..
— Здравствуйте, господа старики!
— Здравствуй, здравствуй!
— Садись-ка вот с нами.
— Иван Фомич! Живого видеть!
— Мое почтение, с сынком пожаловал?
— Во-он стоит у крыльца-то. А ты?
— То же самое. Известное дело, богатому телята, а бедному ребята.
— Да. Пока растим — никому до них дела нету, а как поднялись — все увидали.
— Не говори, брат. Я уж вот пятого снаряжаю, шутейное дело! Все жилы они из меня повытянули.
Егор подоспел вовремя. Отыскав свободное место в тени у амбара, поставил своего Гнедка, стреножил его, привязать было не за что, поводья закинул на седло. Подходя к станице, еще издали заметил в толпе своих односельчан: закадычного друга Алешку Голобокова, Петьку Подкорытова, в здоровенном чубатом казачине признал Сашку Анциферова. В сторонке от всех стоял Чащин. Все та же виноватая улыбка словно застыла на его рыхлом, глуповатом лице. Форменное обмундирование сидело на нем неряшливо, гимнастерка не одернута как следует, морщится впереди под слабо затянутым ремнем. На голове, как повойник, на самые уши натянута фуражка.
— Егорша! — радостно улыбаясь, Алексей шагнул навстречу, крепко пожал руку другу. — Здорово живем.
— Здорово, Алексей, здорово-те, ребята! Петька, черт, здравствуй! Сашка, Ефим! О-о, сколько вас понаехало!
— Двенадцать человек без тебя.
— Ого, я, значит, тринадцатый? Эко, паря, число-то какое непод-ходимое. Наших видел, Алексей?
— Сегодня, как ехать сюда, тетку Платоновну видел. Заказывала, чтобы заехал ты домой.
— Обязательно заеду. Если и не управимся сегодня, все равно к ночи домой махну, чего тут ехать-то — двенадцать верст.
На станичном крыльце появился верхнеключевской атаман Тимоха Кривой с писарем.