До сегодняшнего вечера Августа надеялась на встречу с Сэмом, веря в его искреннюю любовь к ней. Эта вера придавала ей силы, позволяя считать себя счастливой. И вот все в один миг рухнуло, как разбитый вдребезги витраж, осыпавшись мелкими осколками. Ее мечта оказалась хитро продуманной игрой расчетливого авантюриста.
Заливаясь слезами, Августа медленно сползла на пол, шепча:
— Господи, как мне теперь жить? Господи…
Постепенно ее рыдания утихли, сменившись оцепенением. Она замерла, поджав к груди колени и уставившись стеклянным взглядом в одну точку.
Именно в таком положении ее и обнаружила Анна, пришедшая, чтобы помочь ей приготовиться ко сну. Опустившись на колени рядом с хозяйкой, девушка встревоженно спросила:
— Что с вами, мисс Августа? Вам плохо? Может, позвать врача?
Ее голос вернул Августу в реальность.
— Помоги мне раздеться и подай пеньюар, — попросила она, и горничная поспешила выполнить пожелание, после чего хозяйка отпустила ее. — Можешь идти спать, ты мне больше не понадобишься сегодня.
Анна вышла, пожелав ей спокойной ночи, и Августа осталась в спальне одна. Погасив свет, она легла в постель, надеясь уснуть и забыть обо всех треволнениях прошедшего вечера. Однако это было не просто.
Стоило ей только закрыть глаза, как она видела Джереми так же четко и ясно, как наяву.
Только под утро Августа, утомленная бессонной ночью, впала в состояние легкого забытья. Но внезапный и настойчивый стук в дверь заставил ее подняться с постели, почуяв недоброе.
На пороге непричесанная, в накинутом поверх ночной рубашки халате стояла ее мать. Опухшими от слез глазами она посмотрела на дочь и, с усилием выговаривая слова, сквозь рвущиеся наружу рыдания, сказала:
— Милая, крепись, твой отец… он умер…
Тут силы оставили леди Гленду, и она рухнула бы на пол, если бы Августа вовремя не подхватила ее, одновременно призывая на помощь слуг.
Удостоверившись, что с минуты на минуту прибудет врач, она, с замирающим от страха сердцем, позвонила в Гринбуш-холл.
Действительно, беда никогда не приходит одна. Дворецкий Хэдли, почти всю свою жизнь прослуживший сэру Ричарду верой и правдой, чугь не плача рассказал ей о произошедшей трагедии.
Граф Стоунбери, оставшийся в Гринбуш-холле, в то время как его жена и дочь отправились в Лондон, проснулся ночью от жажды. Гордый, не желающий смиряться с тем, что остаток жизни ему, возможно, придется провести на положении инвалида, он не стал будить прислугу. Самостоятельно перебравшись из кровати в кресло-каталку, сэр Ричард выехал из спальни в коридор по направлению к недавно сооруженному для него лифту, чтобы спуститься в кухню…