Дневник дерзаний и тревог (Киле) - страница 33

Прошло два года. Физически я окреп, выступал уже на городских соревнованиях по спортивной гимнастике; молодые силы играли во мне, я жаждал любви и счастья и, наконец, не на шутку влюбился в даму моего сердца. Ее звали Валя Данилова. Кто мне поверит, в "Портрете венецианки" Дюрера я узнаю ее лицо, черты, нос, глаза, вдумчивую задушевность ее облика, когда и счастье, и страданье уже коснулись ее?

Она не могла не отозваться на мое чувство, уже ничуть не платоническое, но страстное, томительное, почти тяжелое, пугавшее ее, потому что она, столь живая, веселая, была, как никто из девушек, строга к себе. Живя под одной крышей, буквально по одному коридору, прибегая в столовую три раза в день в одни и те же часы, занимаясь в параллельных классах - дверь в дверь, мы, казалось, не виделись неделями и нет-нет назначали друг другу свидания, например, на Марсовом поле посреди зимы. Бывало, мы проходили мимо Медного всадника и выходили к Неве, и здания Университета на той стороне возбуждали во мне честолюбивые планы, которые, как ей казалось, отдаляли меня от нее.

Я жаждал любви, ее любви и в то же время рвался куда-то. После девятого класса вместо того, чтобы провести с нею лето в Зеленогорске (в летних лагерях), я уехал на родину, и эта поездка, кажется, окончательно меня сбила. Учителем я не хотел быть, по окончании средней школы нас автоматически зачисляли в пединститут, что было для всех благом, а для меня надуманной повинностью. Ни в любви, ни в будущности просвета не видать, что же делать?

Одна была надежда: получить золотую медаль, а победителей не судят. У меня будет веское основание потребовать свободы в выборе призвания. Думаю, случай вмешался в мою судьбу. Наша учительница по литературе Л.А.Голуб заболела, - она отзовется при первых моих публикациях, - и предэкзаменационное сочинение я писал у другой учительницы, которая мне всегда почему-то не нравилась, и она поставила мне "три", вряд ли нарочно, но я страшно обиделся, перемену просидел в классе, вдруг встал и вышел из класса.

Я шел по коридору, когда прозвенел звонок, все вошли в классы - и еще могло ничего не случиться. Ушел с урока, вот и все. На мою беду, в коридоре появился заведующий Северным отделением (некий Никулин, из тех педагогов, которые почему-то постоянно воюют с детьми). "Ты куда? - сказал он. - В класс! Сейчас же в класс!"

Я, вообще спокойный, в школе примерный и лучший ученик, неожиданно вспылил: "Никогда больше не вернусь!" - и с тем ушел. И не вернулся, несмотря на уговоры и вопиющую нелепость своего поступка: потерять год! Год, который в юности кажется необозримым и может оказаться решающим для всей жизни.