Советская конституция «предусматривает для рабочего класса и трудящихся масс права, которые не знала ни одна государственная форма в истории, исключая Парижскую Коммуну» [262]. Однако эти права могут стать реальными только при условии, если власть будет выборной, сменяемой, находящейся под постоянным контролем и свободной критикой масс. Только при такой организации власти можно преодолеть бюрократизм, превратившийся в подлинное национальное бедствие, ликвидировать «рвачество и бесхозяйственность, удваивающие и утраивающие стоимость строительства; безответственность, самодурство и произвол аппаратов, оборотной стороной которых является забитость, приниженность и бесправие трудящихся масс» [263]. Таким образом, в документах левой оппозиции назывались своим настоящим именем причины политического удушения и экономических бедствий народных масс, действовавшие и на всех последующих этапах развития страны.
Считая оправдавшимся на практике прогноз, выдвинутый левой оппозицией ещё в 1923 году, Раковский, В. Косиор и Окуджава констатировали, что «враг пролез через бюрократическое окно». Создание демократической системы управления, за которую боролся Ленин, возможно лишь при условии, если партия «сумеет обуздать разнузданный и самодурствующий аппарат, злоупотребления, бесхозяйственность, неспособность которого стоят сотни и сотни миллионов рублей» [264].
Социальной базой бюрократического центризма является растущий слой функционеров («управленцев»), партийная и советская бюрократия, «стремящаяся к несменяемости и к потомственности… Вместо того, чтобы бороться с бюрократизмом, центризм развернул его в систему управления, перенёс его с советского аппарата на партийный и придал последнему формы и размеры, совершенно неслыханные, совершенно не оправдываемые той ролью политического руководства, которую должна играть партия. Сверх того, центристское руководство возвело в коммунистические догматы… методы командования и принуждения, утончив и обработав их до редко достигнутой в истории бюрократической виртуозности. Именно с помощью этих деморализующих методов, превращающих мыслящих коммунистов в машины, убивающих волю, характер, человеческое достоинство,— центристская верхушка успела превратиться в несменяемую и неприкосновенную олигархию, подменившую собою класс и партию… Всякому позволено критиковать самого себя, но главные и ответственные виновники, они не только себя не критикуют, но и не могут допустить, чтобы их критиковала партия. Они одарены божественным атрибутом непогрешимости»