.
В 1929 году было зарегистрировано около 1300 крестьянских мятежей. Страна стояла перед угрозой новой гражданской войны.
В этих условиях среди «правых» возникло течение «активистов», требовавших от своих лидеров перейти от «пустых деклараций к более действенным формам борьбы» для спасения революции и страны. По свидетельству А. Авторханова, «активисты» предлагали для свержения сталинского руководства использовать метод, предусмотренный уставом партии: обратиться в ЦК с требованием о проведении партийного референдума или созыва экстренного съезда партии для всестороннего обсуждения её политики [270]. Эта идея, однако, была отвернута лидерами «правых», по-прежнему не принимавшими никаких мер для консолидации своих единомышленников и даже для распространения своих программных документов, объявленных апрельским пленумом «секретными».
«Тройка» молчаливо сносила все новые удары со стороны Сталина, успешно добивавшегося всё большей её покорности и деморализации. Узнав о том, что в сентябре 1929 года Рыков выступил на Московском областном съезде Советов с речью, в которой отсутствовало ритуальное осуждение «правого уклона», Сталин направил Молотову, Ворошилову и Орджоникидзе письмо, в котором потребовал «поставить впредь Рыкова перед альтернативой: либо отмежеваться открыто и честно от правых и примиренцев, либо лишиться права выступать от имени ЦК и СНК» [271]. Спустя несколько дней Политбюро приняло соответствующее решение с осуждением Рыкова.
Ещё более серьезные меры были приняты по отношению к Бухарину, который решением X пленума Исполкома Коминтерна (июль 1929 г.) был выведен из состава Президиума ИККИ. В резолюции пленума «О т. Бухарине» указывалось, что «ещё до VI конгресса Коммунистического Интернационала у т. Бухарина наметились расхождения с генеральной политической линией ВКП(б), оформившиеся в процессе борьбы Бухарина и его единомышленников против политики партии в особую оппортунистическую платформу, по существу в платформу правого уклона» [272].
В последующие месяцы Бухарин, формально оставаясь в составе Политбюро, фактически не принимал участия в его работе. Во всяком случае, в протоколах заседаний Политбюро за второе полугодие 1929 года его фамилия не встречается.
Одновременно с целью дальнейшей политической компрометации Бухарина и его учеников были предприняты провокации. На специальное подразделение ОГПУ, занимавшееся слежкой за меньшевиками и «троцкистами», в 1928 году было возложено также проведение агентурной работы среди «правых» (программа под кодовым названием «Противники»). Один из секретных агентов собрал на своей даче учеников Бухарина для обсуждения положения в партии и стране. Эти и другие беседы с участием нескольких человек «оформлялись» чекистами как «фракционные конференции». Самого Бухарина посетил некий комсомолец Платонов, спровоцировавший его на политический разговор, запись о котором была передана Сталину и разослана последним членам Политбюро. С помощью подобных агентурных сообщений, а также фабрикуемых ГПУ документов о сочувствии «правым» со стороны «вредителей» из среды научной и технической интеллигенции Сталин оказывал давление на колеблющихся членов Политбюро, например, на Орджоникидзе.