Безусловно, с мужчинами, как всегда, дело обстоит достаточно просто. Сначала я им подробно рассказываю, кем, как и для чего был сотворен наш мир, объясняю, насколько духовно возвысится и облагородится их душа после того, как они примут из моих рук почетную смерть. Потом каленым железом я самолично выжигаю на их обнаженной груди шестиконечную звезду в знак причащения к высшим знаниям. Предчувствуя приближение смертного часа, в то же время будучи не в силах осознать неизбежность своей смерти, почти все из них ползают у моих ног, униженно умоляя о пощаде. Вдоволь насладившись ничтожеством и животным страхом этих никчемных людишек, я милостиво отправляю их на небеса: кого-то сажаю на острый кол, кому-то распарываю живот одним ударом меча, а кого-то живьем зажариваю на костре. Их предсмертные вопли несказанно услаждают мой изысканный слух.
Что же касается женщин, то, как правило, большинство из тех, кто попадает в мои цепкие руки, после предварительной мудрой беседы о высоких материях удостаиваются чести познать силу и твердость моего природного жезла, — Фернандо с любовью огладил свое причинное место. — Но опять-таки, и в этом сладком деле я предпочитаю проявлять широту мысли и богатство воображения, коими меня одарила сама природа. Примитивное совокупление — не для меня, моя утонченная натура нуждается в более острых и разнообразных ощущениях.
Хочу заметить, что своей просветительской миссией я всегда занимаюсь только здесь, в любимой комнате отдыха, по-моему весьма наглядно демонстрирующей мой злой гений. Вот этот, с виду весьма скромный станок — всего-то из двух досок — способен исторгнуть из женской глотки фантастически сладострастные стоны. И нижняя доска, и верхняя специально не обработаны, чтобы голая женщина получила больше впечатлений от больно впивающихся заноз в тело, незащищенное одеждой. Но это еще не все. После того как очередная потаскуха, жаждущая доставить мне наслаждение, укладывается на нижнюю доску, сверху на нее опускается другая деревяшка, которая доходит ей до самого подбородка, полностью накрывая ее грешное тело. Остается одно-единственное отверстие — для того чтобы в ее изнемогающее от желания лоно мог войти мой крепкий, как железо, дружок. Тогда вот эти болты по краям досок меж собой завинчиваются, и в этом хитроумном капкане сука оказывается не в состоянии пошевелить ни единой частью своего продажного тела. А при неблагоприятном для нее стечении обстоятельств запросто может уподобиться хорошо раскатанному скалкой тесту, если вершителю ее судьбы, то бишь мне, вдруг вздумается завинтить гайки покрепче. Не правда ли, здорово придумано? — на чувственных губах Фернандо заиграла дьявольская улыбка.