Ганновер в первую очередь отмечает рост гонений на православие, повторяя здесь общераспространенную точку зрения. Но важно то, что религиозное угнетение ставится им в теснейшую связь с ухудшающимся социальным положением масс. «Вышеупомянутый король[41] стал возвышать магнатов и панов польской веры и унижать магнатов и панов греческой веры, так что почти все православные магнаты и паны изменили своей вере и перешли в панскую, а православный народ стал все больше нищать, сделался презираемым и низким и обратился в крепостных и слуг поляков и даже — особо скажем — у евреев»[42].
Изложению событий 1648 г. Ганновер предпосылает краткие заметки о восстаниях Наливайки и Павлюка, правильно видя в этих выступлениях «православного народа» предвозвестников грядущих событий. Прекрасно зная неоднородность в социальном отношении «православного народа», он понимает и то, что в лагере антимагнатском имеет место блок различных сил. Он отмечает особо привилегированное положение казаков и уделяет достаточное место изложению причин специально казацкого недовольства, допуская, правда, при этом некоторые фактические ошибки (например, в размерах устанавливаемого реестра). Но первопричину события он видит не здесь, не в казацких «кривдах». «Казаки были освобождены от податей и пользовались вольностями наравне со шляхтой, но остальная беднота из православного народа была порабощена магнатами и панами, они омрачили их жизнь и тяжкими работами, и всякими трудами дома и в поле. И наложили на них паны большие подати, а некоторые паны подвергали их тяжелым и горьким мучениям. И так они были унижены, что почти все народы — и даже тот народ, что стоит ниже всех[43] — владычествовали над ними»[44].
В своем дальнейшем изложении Ганновер обронит еще немало фраз, которые покажут, как близко он подходит к правильному пониманию основных движущих сил крестьянского восстания, в то же время не видя и не понимая значения борьбы всего украинского народа за создание своей государственности.
Ганновер знает, что восставшие «были все простые крестьяне и мещане»[45], ищущие избавления от польских панов, «угнетавших их тяжкими работами»[46]. Хронист знает также, что поражение крестьянских восстаний раньше приводило к еще большему усилению крепостнической эксплуатации: так, после разгрома восстания Наливайки его «единоплеменники подвергались еще большему порабощению»[47]. Ганновер прекрасно сознает, что и сейчас в случае поражения восставшие обратятся в свое «первобытное состояние», в хлопов[48]. Хронист даже склонен, так же как и польский хронист Самуил Грондский, объяснить нерешительность действий поляков в битве под Пилявцами своеобразным экономическим расчетом. Ганновер рассказывает, как слабые воинским духом князья Доминик, Заславский, Тышкевич и др. на второй день сражения согласились на перемирие с врагом, заявив князю Вишневецкому: «Доколе ты будешь уничтожать православных, ведь это наши крепостные. Кто будет пахать наши земли и исполнять всяческие домашние и полевые работы? Если мы убьем всех холопов, над кем же мы будем панами?»