– Восстановишь.
– Не все. Например, Ктототама я наизусть не помню, – сказала Варвара.
– Кого-кого?
– Ктототама. Однажды я ошиблась номером, разбудила какого-то мужика, и он стал меня материть. Прям едва не оглохла. Я сохранила его как «Ктототама» и звоню ему где-то раз в месяц.
– И он ругается?
– Вначале ругался, но постепенно приручился.
– И как ты собираешься возвращать айфон? Попросишь Мошкина еще раз сыграть? – заинтересовался Меф.
– Очень надо! – Варвара решительно подошла к кексу и, сунув ему айфон, забрала свою древнюю трубку.
– Чужое брать низя! Это не ваша штамповка! Таких больше не выпускают! – сказала она строго.
Кекс открыл рот и снова его закрыл. Когда они вышли из вагона, он все так же сидел босиком, глядел на свой айфон и шевелил пальцами на ногах.
В следующем после пересадки поезде тоже не обошлось без приключений. Какая-то женщина не удержалась и, умиленно воскликнув: «Котик! Котик!» – погладила высунувшуюся из рюкзака усатую морду. В следующую секунду собственный муж показался женщине помесью тряпки и чудовища, дети – эгоистичными уродами, родители – нытиками, а начальница – змеей подколодной. Все стало так горько и безысходно, что она разрыдалась, вытирая слезы участливой кошачьей мордой. Дафна с трудом оторвала ее руку от кота и успокаивала, подкармливая кусочками шоколада. К моменту выхода на кольцевой женщина вновь готова была жить и дышать.
Депресняк ржаво мяукнул и, довольный, сытый, спрятался в рюкзак.
* * *
До «Тимирязевской» они добрались впритык и к сгоревшему флигелю мчались бегом. Полосатая запретная ленточка еще болталась на кустах, но охрану уже сняли. Сохранился слабый запах гари. Все залили недавние дожди.
У знакомой башенки из красного кирпича Меф остановился. Эссиорх решительно толкнул плечом ржавую дверь. Она пропела что-то и приоткрылась.
– Интересно, Прасковья уже здесь? – начала Варвара.
Луч фонаря скользнул по слизанным ступеням, пошарил по покрытой грибком стене. Затем поочередно начал заглядывать в каждую из многочисленных дверей. Буслаев примерно помнил место, где у него выбили катар. Опустившись на четвереньки, он долго шарил, но так ничего и не нашел. Неожиданно оттуда, где мелькал луч фонаря Варвары, Меф услышал два крика. Первый хриплый, коротко-вопросительный, на вдохе – похоже, дочь Арея сама не осмыслила еще, что увидела, и другой – уже действительно крик, без оговорок.
Эссиорх и Мошкин кинулись к ней, мешая друг другу в тесном проходе. За ними метнулся Корнелий с флейтой у губ. На месте хранителя Меф не держал бы связного света за своей спиной. Шарахнет еще сдуру сдвоенной боевой маголодией – своих же первыми сметет.