Вихрь ослаб. Монстр стал расширяться, терять очертания. Но в этот момент маголодия оборвалась, исчерпав длительность. Струи огня погасли. Монстр мгновенно сгустился. Внутри полыхали грозовые вспышки. Варвара упала от ветра, потом снова вскочила и снова упала.
– Одной маголодии мало! – Дафна перекрикивала ураган. – Нужны еще две! Огонь расширяет. Лед заставляет сузиться. Земля притягивает.
Прасковья, которая уже лежала на животе, вцепившись в траву, чтобы ее не сносило, кивнула и стала искать, куда откатилась ее флейта. Нашла и поползла к ней. Сложнее оказалось с запаниковавшим Мошкиным, который, не слыша слов Дафны, удирал вниз по склону. Мефодий догнал его и поволок за собой. Когда они вновь оказались на холме, все уже ревело и дрожало. Привратник тянул клубящуюся вихрем руку. Дафна сдерживала его одиночными маголодиями. К ней присоединилась Прасковья и последним Мошкин, длинную флейту которого забило песком.
Там, где маголодии огня и льда встречались, в воздухе что-то трещало. Огонь замерзал, оставаясь огнем, и разбрызгивался краткими всполохами и искрами. Протянутые руки чудовища походили на столбы льда, чудом держащиеся в воздухе. Привратник шатался: у него внутри пылал лед, один глаз тоже горел. Снизу его затягивала разверзающаяся земля.
Он покачнулся, упал на колени. Что-то в нем обломилось, пошло трещинами, и пылающая, охваченная огнем громада обрушилась на вершину холма.
– Привратник тихо скончался, – прокомментировал Шилов.
– А тебе хотелось, чтобы громко? – ляпнул Чимоданов.
В тот же миг отделившаяся от туловища огромная голова взорвалась и лопнула, скатившись на них. Прасковья не удержала его ледяной маголодией. Их разметало. Меф понял только, что его поднимает над землей, а затем с огромной силой ударяет о нее. На краткое мгновение он увидел спину Чимоданова. Тот пытался скатиться с холма, но не успел. Ледяной взрыв настиг и его.
Буслаев ощутил, как загорается и замерзает в одно и то же время. Шилов успел выкрикнуть что-то лихорадочно, показывая в сторону башни. К чему он привлекал внимание, Меф узнал позже. Пока же утратил все чувства, мысли, желания и провалился куда-то. Когда несколько минут, или часов, или веков спустя он сумел открыть глаза и перевернуться на живот, вокруг все было покрыто коркой пылавшего льда. Маг привстал на локтях, стать искать глазами копье и снова опрокинулся на живот – руки не держали, голова кружилась. Казалось, что и она пылает, как все вокруг.
Потом Мефодий увидел ноги. К ним кто-то неспешно поднимался. Рекзак Монеест шагал первым. Широко, уверенно, на полную стопу. В руке у него был тяжелый топор. За ним, придерживая длинную мантию и наступая на те участки, где не было огня, брезгливо пробирался длиннобородый Уст Дункен. Жирный Тавлеус Талорн пыхтел последним, часто вытирая лоб. Подъем очень его утомлял.