Де Сурье попытался встать, но Уолли, стремительно выбросив вперед руку, обхватил его за шею и прижал к койке.
— Отвечай, черт подери, нравится или нет?
— Больно, Уолли, — прошептал Андрэ.
— Позор, какой позор!
Хендри с ухмылкой передвинул руку на плечо де Сурье и больно сжал.
— Уолли, прошу тебя… — захныкал Андрэ, извиваясь.
— Тебе ведь нравится, да? Ну, давай, скажи.
— Хорошо, да, нравится. Больно же, Уолли!
— А теперь расскажи мне, у тебя когда-нибудь было? Ну, по-настоящему?
Уолли уперся тяжелым коленом в хрупкую спину Андрэ.
— Нет! — закричал Андрэ. — Нет. Пожалуйста, Уолли, не убивай меня.
— Врешь, Андрэ. Нехорошо.
— Ладно, вру.
Андрэ попытался повернуть голову, но Уолли сильнее вдавил его лицом в койку.
— Расскажи мне, куколка.
— Всего один раз, в Брюсселе.
— Кто же тот негодяй?
— Мой начальник. Я на него работал. У него было экспортное бюро.
— Так он тебя выкинул, куколка? Он тебя выкинул, когда ты ему надоел?
— Нет, ты не понимаешь! — вскричал Андрэ с внезапной горячностью. — Он обо мне заботился. У меня была собственная квартира, машина, все. Он бы меня не бросил, если бы не… Если бы не… Так получилось. Клянусь, он… он любил меня!
Уолли насмешливо фыркнул.
— Любил тебя! Сейчас умру от умиления! — Он запрокинул голову, задыхаясь от хохота, и только секунд через десять выговорил: — Так что же случилось между тобой и твоим верным возлюбленным? Что же вы не поженились, не свили уютное гнездышко, а?
Под впечатлением от своего чувства юмора Уолли согнулся от смеха.
— Началось расследование. Полиция… Ой, больно, Уолли.
— Давай рассказывай, мамзель.
— Полиция… У него не было другого выхода. Он на высокой должности, скандал разрушил бы его карьеру. Для нас никогда нет выхода. Все бесполезно… Счастья нет.
— Хватит вздора, куколка. Давай по делу.
— Он нашел мне работу в Элизабетвиле, дал денег, оплатил перелет. Он обо мне заботился, даже сейчас иногда пишет.
— Вот действительно история о настоящей любви, хоть рыдай. — Тон Уолли переменился, стал жестче. — Запомни, куколка, и запомни хорошенько: гомиков я не люблю. — Он сильнее стиснул пальцы, и де Сурье вскрикнул от боли. — Вот послушай, когда я учился в исправительной школе, один гомик хотел меня пощупать. Однажды в душевой я подошел к нему с бритвой, обычной бритвой фирмы «Жиллетт». В соседних кабинках мылись еще двадцать парней, орали и пели. Он тоже заорал, словно на него полилась холодная вода. Никто не обратил на него внимания. Он хотел стать женщиной, и я ему помог, — хрипло продолжил Хендри, смакуя подробности прошлого. — О… кровь…