— Граната! — недоумевающе закричал Брюс. — Кто-то взорвал там гранату!
Он добежал до задней двери, ворвался в кабинет, кашляя от дыма и стреляя туда, где замечал хоть какое-то движение.
В полумраке у стены лежало что-то длинное и белое. Тело. Тело белого человека. Брюс подошел ближе и вгляделся.
— Андрэ, — сказал он. — Де Сурье. Он бросил гранату.
Керри опустился на колени перед телом.
Скрючившись нагишом на бетонном полу, Андрэ умирал. Внутреннее кровотечение высасывало из него жизнь каплю за каплей. Он слышал разрывы гранат Брюса, стрельбу на улице, топот бегущих ног. Потом крики и стрельба послышались совсем рядом — в комнате, где он лежал.
Он открыл глаза. У каждого окна, пригнувшись, сидели люди, а комната почти скрылась за пороховым дымом оглушительно стрелявших ружей.
Андрэ было холодно. Холод пронизал его насквозь. Даже руки, лежавшие на груди, были холодными и тяжелыми. Только живот оставался теплым — и непомерно раздулся.
Чтобы подумать, он прилагал усилия; мозг тоже стал холодным, а грохот выстрелов сбивал с мысли.
Он смотрел на людей, скрючившихся у окон, и постепенно его тело стало терять вес. Ему казалось, что он парит над полом и смотрит на комнату сверху. Веки тяжело упали. Он с силой поднял их и устремился вниз, к своему телу.
Внезапно раздался свистящий звук, и со стены над головой Андрэ посыпалась штукатурка, повиснув в воздухе белым облаком. Один из стоявших у подоконника опрокинулся назад, выронив из рук винтовку, и она загремела по полу. Боец дважды перевернулся и замер лицом вниз, на расстоянии вытянутой руки от Андрэ.
Мозг Андрэ медленно и без всякого интереса анализировал все, что попадало в поле зрения. Снаружи кто-то стрелял по зданию. Лежащий рядом был мертв, из раны на голове текла кровь, медленно приближаясь к Андрэ. Он обессиленно закрыл глаза — ему было очень холодно.
Наступила тишина, как часто бывает в самый разгар боя. И в этой тишине Андрэ услышал, как где-то далеко кто-то кричит. Слов он не понял, но голос узнал — Уолли. Де Сурье распахнул глаза, воспрянув духом. Сил как будто прибавилось, и он пошевелился, сжимая кулаки. Душа запела.
«Уолли вернулся за мной! Он пришел меня спасти…»
Превозмогая боль, он медленно повернул голову. В животе забулькала кровь.
«Я должен ему помочь. Он в опасности — его пытаются убить. Их надо остановить. Я не могу позволить им убить Уолли».
И тут он увидел гранаты на поясе лежащего рядом человека. Впившись взглядом в их металлические бока, он стал тихо молиться:
— Богородица Дева, радуйся, Благодатная Мария, Господь с Тобою. — Он чуть-чуть подвинулся, напрягая все тело. — Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего… Господи… — Его рука дотянулась до лужи крови на полу, а грохот выстрелов переполнял голову, так что он даже не слышал своих слов. Медленно переставляя пальцы, он двигал руку все дальше по луже крови, как муха через блюдце патоки. — …И благословен плод чрева Твоего… Господи… Святая Мария, Матерь Божия, моли обо мне ныне и до самого смертного часа. Благодатная… — Он дотронулся рукой до стальной, словно составленной из кусочков поверхности гранаты. — …О нас, грешных, ныне и до самого смертного часа… Сей день… хлеб наш насущный… Сей день. — Он ухватился за зажим холодными, цепенеющими пальцами. — Благословенна ты… Благословенна ты… — Зажим отцепился, и он обхватил гранату ладонями. — …Радуйся, Благодатная Мария. — Он подтащил гранату к себе, прижал к груди, потом поднес ее ко рту и схватился за чеку зубами. — …Моли о нас, грешных… — прошептал он и вытащил чеку. — Ныне и до самого смертного часа…