Граната выкатилась из ослабевшей руки и поскакала по полу. Верхушка отлетела и ударилась о стену. Стоявший у окна генерал Мозес обернулся. Губы раскрылись, а стекла очков блеснули над темно-розовой пещерой рта. Граната лежала у его ног. А потом все исчезло во вспышке и громе взрыва.
Дым закрутился вихрем, посыпалась штукатурка, вылетели стекла, послышались стоны умирающих, но среди всего этого Андрэ был жив. Тело лежащего рядом защитило ему голову и грудь от основной силы взрыва.
Жизнь еще теплилась в нем, и он узнал лицо склонившегося над ним Брюса Керри, но уже не чувствовал его рук.
— Андрэ, — сказал Брюс. — Это Андрэ. Он бросил гранату.
— Скажите ему… — прошептал де Сурье и остановился.
— Да, Андрэ, что сказать? — спросил Брюс.
— Сегодня и сейчас я не… А тогда мне пришлось… — Он чувствовал, как жизнь гаснет в нем, как свеча на ветру, и пытался загородить ее ладонями.
— Что, Андрэ? Что мне ему сказать? — Голос Брюса слышался откуда-то издалека.
— Из-за него… в этот раз… я не… — Он опять замолчал, собирая последние силы. Его губы задрожали, пытаясь выговорить. — Как мужчина… — прошептал он. И угас.
— Да, — тихо сказал Брюс, поддерживая его голову. — В этот раз как мужчина.
Керри осторожно опустил Андрэ на пол, выпрямился и посмотрел на истерзанное тело. Он чувствовал пустоту — как после ушедшей любви.
Он подошел к столу у дальней стены. Снаружи, как жидкие аплодисменты, раздались ружейные выстрелы, которые вскоре смолкли. Позади него Раффи и четверо солдат ходили по комнате, осматривая погибших и смущенно посмеиваясь, — они только что избежали смертельной опасности.
Медленно развязав тесемки каски, Брюс смотрел на тело Андрэ, лежащее в другом конце комнаты.
— Да, — прошептал он наконец. — В этот раз как мужчина. А все остальные разы уже не считаются, счет сравнялся.
Сигареты промокли в болоте, но он все-таки вынул одну из середины пачки, спокойно расправил ее и щелкнул зажигалкой. Неожиданно руки затряслись. Пламя заплясало, и пришлось держать зажигалку обеими руками. На руках была кровь — свежая, липкая кровь. Закрыв зажигалку, он вдохнул горький дым. Рот наполнился слюной. Брюс сглотнул, его замутило, а дыхание участилось.
«Раньше было совсем не так, — подумал он. — И даже в ту ночь на мосту, когда они прорвались с фланга и мы встретили их в темноте штыками. Раньше это не имело никакого значения, но теперь я снова все чувствую. Я снова жив».
Внезапно он понял, что хочет побыть один, и выпрямился.
— Раффи.
— Да, босс?
— Наведите здесь порядок. Принесите из гостиницы одеяла для де Сурье, женщин и тех, что на станции. — Ему казалось, что говорит кто-то другой — голос звучал издалека.