Он посмотрел на тарелку. Тушенка, нарезанный лук, хлеб, сыр.
«Да, теперь знаю, — сказал он себе решительно. — Между мной и этой девочкой будет все гладко. Больше такого не повторится. Я избавлюсь от дурного нрава и жалости к себе».
Он съел все с жадностью, внезапно осознав, что очень голоден. Затем встал и пошел к лагерю.
Его окликнул часовой, и он с готовностью ответил. В темноте солдаты обычно быстро спускают курок. Такая обходительность была необычна.
— Нехорошо ходить одному в лес в темноте, — пожурил его часовой.
— Почему? — спросил Брюс. От плохого настроения не осталось и следа.
— Нехорошо, — уклончиво ответил солдат.
— Привидения? — попытался поддразнить его Брюс.
— Тетка мужа моей сестры однажды исчезла, отойдя от хижины на бросок копья. Ни следов, ни криков. Ничего. Я там был. Сомневаться не стоит, — сказал он с достоинством.
— Может быть, лев? — не отставал Брюс.
— Если вы так говорите, значит, так оно и есть. А я знаю то, что знаю. Нехорошо пренебрегать обычаями страны.
Внезапно проникнувшись такой заботой, Брюс положил ему руку на плечо и дружески сжал.
— Я не подумал. Больше не буду так делать.
Он вошел в лагерь. Часовой подтвердил то, о чем Керри смутно догадывался, но не проявлял интереса. Солдаты его любили. Он никогда не обращал внимания на тысячи мелких проявлений этого чувства, а сейчас получил такое удовольствие, которое вознаградило его за только что испытанное ощущение одиночества.
Он прошел мимо бойцов, сидящих у костра, к «форду», который стоял во главе колонны. Вглядевшись в стекло, он заметил на заднем сиденье Шермэйн, завернувшуюся в одеяло, и постучал в окно. Она села и опустила стекло.
— Что? — спросила она холодно.
— Спасибо за еду.
— Не за что. — Голос чуть потеплел.
— Шермэйн, я иногда говорю не то, что думаю. Ты появилась неожиданно, и я чуть тебя не застрелил.
— Это моя вина. Не стоило мне за тобой идти.
— Я грубиян, — продолжал Брюс.
— Да. — Шермэйн рассмеялась. — Ты был груб, но не без причины. Давай забудем. — Она положила руку ему на локоть. — Отдохни, ты ведь два дня не спал.
— Поедешь со мной завтра на «форде», чтобы я точно знал, что прощен?
— Конечно, — кивнула она.
— Спокойной ночи, Шермэйн.
— Спокойной ночи, Брюс.
«Нет, — сказал себе Брюс, расстилая одеяла у огня, — я не один. Я больше не одинок».