— Кому предназначено письмо? — закончив читать, спросил Скворцов.
— Везу одной женщине. Знакомый просил передать, — с напускным равнодушием ответила женщина.
— Вы едете в Одесскую область, значит, письмо везете туда?
— Нет, меня встретят во Л… Там живет мой отец.
— Через него передадите письмо?
— Нет, нет, что вы! — слишком поспешно возразила женщина.
— Кому же будет передано письмо?
— Не все ли вам равно?.. Я ж сказала: одной женщине.
— Не могли бы вы сообщить ее адрес?
— Я не знаю ее адреса.
— Вот как? А как же вы передадите письмо?
— Я… Она… Она должна меня встретить.
Опытный офицер, стоя в проходе между двумя купе, заметил, как волнение иностранки индуктивно передается старушке в соседнем купе, которой, конечно, был слышен весь этот разговор.
При досмотре чемоданов иностранки таможенники ничего подозрительного не обнаружили. Выходит, что упомянутое в письме подозрительное обещание «кое-что послать» будет выполнено действительно «на днях». Нет, что-то не верится, капитан не мог с этим согласиться. Опыт пограничника подсказывал ему, что тут что-то не так, что за внешней безупречностью таится какая-то очередная уловка. Письмо женщина выложила на стол, в расчете на то, что читать его не будут, раз оно лежит на виду и открыто — это ясно. За строками «безгрешного» письма таится, что-то существенное. Но что?.. Багаж женщины самый безобидный. Даже слишком. Нарочито безупречный, так сказать, «образцово-показательный». А это тоже подозрительно. Но другого багажа у нее нет… Нет, дамочку все же следует тщательнее проверить. А что, если?.. Капитан переглянулся с таможенниками, и они поняли друг друга.
— Придется нам разговор о письме и его адресате продолжить в вокзале. — Возьмите ваши вещи, — сказал таможенник.
— Ну, что ж, пожалуйста. Здесь воля ваша, — с негодованием сказала иностранка. — Только обязательно сделайте так, чтобы я могла уехать с этим же поездом. Я дала телеграмму… меня выйдет встречать отец…
— Постараемся, — ответил капитан, не упуская из виду соседнее купе.
Когда иностранке предложили собираться, старушка еще больше разволновалась, стала нервничать и хозяйка подозрительного письма. Вышли. И в тот момент, когда женщина поравнялась с соседним купе, Скворцов внезапно спросил ее:
— А вы все свои вещи взяли?
Иностранка как-то невольно бросила взгляд на черный чемодан, стоящий в купе, где сидела старушка, и тут же ответила:
— Все!
Но было уже поздно. Ее взгляд на чемодан был замечен. В этом был ее промах.
В таможенный зал пригласили и старушку с тремя чемоданами. Тут она не выдержала и от третьего — черного чемодана, отказалась наотрез: «Это — ее!»… Накрашенной иностранке пришлось признаться, что чемодан ее и передала она его старушке, опасаясь придирок таможенников за большое количество вещей.