— Ну, вот и попалась, рыжая.
Схватив лису за шкирку, он сунул обмякшее тельце в заранее приготовленный мешок. Правда, с крыльями пришлось повозиться, они не желали так легко влезать. Чтобы пресечь любые возражения со стороны сопровождавших стражников, оказалось достаточно одного холодного взгляда, наткнувшись на который мужчины сразу вспомнили, кто перед ними стоит, отрезвляя свой разум от чар хвисы. Правильно, им не стоило забываться. Это перед Лисой он мог разыгрывать из себя добродушного эльфа, а им вовсе не стоило забываться.
Жестом велев стражникам оставаться на месте, он направился в одну из камер подвала. Там вытряхнул хвису из мешка и затянул на ней ошейник.
Теперь стоит объяснить своим бойцам, которым не терпелось порвать виновницу, почему пока этого делать нельзя.
Просыпалась я очень тяжело. Так, словно накануне вкалывала, а спать легла только несколько часов назад. Организм противился такому, но какое-то настойчивое чувство говорило — лучше открыть глаза.
Зрение упорно отказывалось подчиняться, выдавая какую-то околесицу. Право, сначала я подумала, что еще не проснулась и это страшный сон. Дурной. Наверное, я приложилась головой… хотя, судя по тянущей тяжести сзади, крылья еще при мне. Мой организм, как и у всех хвис, довольно устойчив к воздействию ядов, так что видеть галлюцинации под воздействием отравы я тоже не могу. Тогда откуда эти грубые каменные стены, откуда цепи и прочие железки? Вывод крутился на задворках разума, сдерживаемый от прорыва только моим упрямством. Ну не может же такого быть на самом деле? Или может? Я что, действительно в…
Нет!!!
Прикрыв глаза лапами, я зашептала:
— Мне снится. Мне снится! Снится! Пресветлые боги, пусть я проснусь в своей постели, пожалуйста! Я брошу заниматься всякой дурью. Я стану хорошей девочкой. Пожалуйста. Ну, хотите, я выйду замуж?! Мне больше нечего вам пообещать. Неужели вам жалко? Я выкину компьютер, перестану язвить и начну прикидываться нормальной. Только не надо меня закидывать еще куда-то. Верните меня домой!
— Прекрати скулить.
Я вскинула голову.
А лучше бы приложилась ею об стену посильней, дабы вырубиться и не видеть.
Не видеть холодных карих глаз.
Как этот цвет может быть ледяным? Как? Таким, чтобы промораживало тело до самых костей, чтобы застучавшее быстрее сердце вдруг практически остановилось. Как можно так измениться, что я едва узнаю это лицо?
Интересно, лисы умеют плакать? А то мне очень хочется…
— Что случилось, Рейвар?
Молчание. Ледяное. И этот ненавидящий взгляд.
Смотреть на него не было сил. Я и без того чувствовала каждым волоском гнев и лютую ненависть.