«Пусть Господь видит мое смирение, – думал Шуйский, с облегчением сбросив с себя тяжелое златотканое платно и бармы, украшенные драгоценными каменьями. – Пусть Богоматерь смилуется надо мной, узрев мое скромное одеяние».
Облачившись в длинный темный подрясник с закрытым воротом и узкими рукавами, Василий Шуйский повесил себе на грудь серебряный крест на медной цепочке. Поверх подрясника услужливые руки челядинцев надели на государя серую рясу с широкими рукавами и капюшоном. На седовласую голову Шуйского один из слуг осторожно возложил круглую шапочку-тафью из черного бархата.
Крытый каменный переход из царских палат в храм был проложен на уровне второго этажа. Обычно Василий Шуйский обращался с молитвой к Богу в присутствии своего духовника, но сегодня он был в церкви один, так как его духовник приболел и не мог встать с постели. Став на колени перед иконостасом, Шуйский с головой ушел в молитвы, то и дело кладя поклоны и осеняя себя крестным знамением.
Неожиданно под гулкими сводами храма зазвучали встревоженные голоса, торопливый топот ног.
Шуйский поднялся с колен, раздраженно обернулся.
Потоки солнечного света, льющиеся в узкие окна, расположенные в каменном барабане над центральным нефом, заискрились на расшитых золотым узорчьем кафтанах царских придворных.
– Чего вам надобно? – рассердился Шуйский. – Зачем приперлись? Я же велел меня не беспокоить!
Кучка царедворцев раболепно склонилась перед государем.
Вперед выступил Данила Ряполовский.
– Несчастье, государь! – проговорил он, держа шапку в руках. – Буза в Москве началась! Бояре Голицыны и их приспешники возмутили толпу народа на Красной площади, взбаламутили стрельцов. Слуги Голицыных ворвались в патриарший дом и схватили Гермогена. Твои братья, государь, взяты в заложники мятежниками. Голицыны не только чернь, но и войско подняли против тебя, государь. В военном стане за Серпуховскими воротами Голицыны объявили об открытии Земского собора, на котором должны произойти выборы нового царя.
– А что же Гермоген? – вырвалось у Шуйского, который вмиг изменился в лице. – Почто он благословил сие незаконное действо?
– Гермоген был бессилен помешать случившемуся, государь, – ответил начальник стражи. – Сторонники Голицыных силком приволокли его к Серпуховским воротам. Сейчас в Замоскворечье стекаются купцы, дворяне и посадские для участия в выборах нового самодержца. По всему Белому и Земляному городу шныряют люди Голицыных, призывая народ к восстанию против тебя, государь.
– Спасайся, царь-надежа, – вставил Лазарь Бриков. – Беги, пока не поздно!