Свита попятилась, но тут очнулся де Висконти:
— Кого ты назвал нищим, подлая тварь?!
Дар усмехнулся, надменно подбоченившись — встречался он с подобными уже не раз…
— Да ты и есть нищий!
— Я несметно богат! У меня поместья, дома, крепостные! А что есть у тебя?
Улыбка Дара растянулась до ушей — он небрежно полез в висящий на поясе кошель и вытащил оттуда такое, что лица всех вытянулись, словно руна «каун» скандинавского алфавита[48] — в руке слава засиял, переливаясь лучами яркого солнца огромный рубин величиной с половину кулака. И де Висконти потерял голову, на что, собственно, парень и рассчитывал:
— Я вызываю тебя на поединок, негодяй! И ставкой победителю будет либо твой рубин, либо всё моё имущество с тем, что находится внутри поместий!
Тамплиер шагнул вперёд:
— Включая твою сестру? Она сейчас ведь здесь, в Иерусалиме?
— Да! И её тоже! Я глава семьи! И имею право распоряжаться её судьбой!
Барон стащил с руки перчатку и бросил её под копыта жеребца. Дар не успел ничего сообразить, но храмовник метнувшись дикой рысью мгновенно ухватил брошенный предмет одеяния и вскинул его вверх:
— Да будут все свидетелями, что барон де Висконти вызвал на поединок рыцаря Дара фон Блитца с Севера, и победителю достанется либо рубин необыкновенной ценности и чистоты, либо всё имущество, поместья, крепостные и сестра барона!
Свита попыталась было оспорить, но вокруг было слишком много народа, слышавшего слова, брошенные бароном. А фон Гейер добавил вновь:
— Господа, мы ждём вас в командорстве Ордена, чтобы обсудить условия поединка.
Поклонился, затем ухватил под уздцы громадного жеребца Дара и спокойно двинулся прочь. Позади зашумели, но оба воина не обращали на гул толпы никакого внимания. Дар чуть наклонился вперёд и недовольным тоном спросил:
— Зачем мне ещё и его сестра?
Алекс обернулся и рассмеялся:
— Так она и есть та самая красотка…
— Она?!
Потрясённо переспросил слав, и фон Гейер утвердительно кивнул. Улыбка Дара на лице вдруг стала зловещей, и, заметив её краем глаза, храмовник невольно поёжился — словно озноб пробежал по его спине…
— Не завидую я барону.
Бросил он, сворачивая на улицу, ведущую к командорству.
— А уж как я ему не завидую…
И несмотря на жару тамплиеру вдруг стало холодно…
…К обеду у командорства Ордена в Иерусалиме стало очень многолюдно — прослышав про неслыханный камень и столь же невиданный доселе залог, множество любопытных устремилось к белокаменному зданию, желая своими глазами увидеть секундантов барона. Тот уже успел многих достать в Святой земле своей наглостью и кичливостью, и теперь люди, как пострадавшие от него, так простые воины втихомолку радовались, что наглеца осадят. Вспыхнул настоящий тотализатор — в азарте люди ставили на поединок неслыханные суммы! Барон, вообще то, слыл умелым бойцом, и из двадцати трёх поединков проиграл только раз, да и то знаменитому Гарнье графу де Грэ. Ещё два поединка де Висконти свёл вничью, но все остальные выиграл. Дар де Блитц же был неизвестной величиной, и о нём вообще никто не знал ничего кроме того, что он является гостем Ордена и магистр Тамплиеров очень благоволит тому по неизвестной причине. Поэтому ставки колебались от обычных один к трём — четырём, до один к пятидесяти, и даже к семидесяти против одного… Слав спокойно чистил своего жеребца, когда в конюшню вошёл Алекс. Последнее время тамплиер плотно опекал молодого воина.