— Тамара, вот тебе… прочитай. Держи.
Она наклонила голову. Постояла молча и взяла.
Летние вечера у нас тёмные. В двух шагах от тебя будут смеяться, а ты не узнаешь, кто это. В половине девятого я стою под огромным тополем за городским садом. Слева от меня дорога, за ней забор. Справа — крутой спуск к лугу, к речке.
Кто-то прошуршал в кустах. В центре города играет радио. Она должна появиться вон там, на дороге. Часов у меня ещё нет. Она? Кто-то идёт. Это не она. Она. Я пошёл ей навстречу.
— Ты в тёмном во всём, — сказал я, — я тебя сразу не узнал.
— Я опоздала немножко, — ответила она.
Мы свернули в парк. На дорожках ни души. Сегодня танцплощадка закрыта, народ гуляет по главной улице, которую вечером все называют почему-то «шаландроном». В кустах под обрывом цокают соловьи.
— Зачем ты написал мне записку?
В темноте я вижу лишь её глаза. Они большие.
— Неужели ты не знаешь?
— А почему ты раньше меня дразнил всегда? Сколько ты мне горя принёс! Ты знал всё и дразнил. Зачем?
— Что знал? — спросил я, понимая, на что она намекает. — Я не дразнил тебя. Я просто шутил. Смотри, какие звёзды! Вот здесь. Стань сюда.
Задрав голову, я смотрю в тёмное небо, густо забрызганное звёздами. Тысячу раз я их видел. Мне они ничуть не интересны.
— Осенью они будут падать, — шепчет Тамара, — ты любишь смотреть, как они падают? Я люблю. Я люблю сидеть в саду нашем, смотреть в небо. И знаешь, — она тихо смеётся, — и знаешь, когда полетит звезда и в это время упадёт яблоко на землю, я вздрагиваю от испуга: мне кажется, что это звезда упала.
— Спустимся к реке? — спросил я.
— Ага. Пойдём. Вы где с ребятами купаетесь?
— На повороте. Я тебя никогда не видел на речке,
— В этом году мы ещё не купались. А вообще мы ходим к роще. Я знаю, ребята там не купаются.
— Ты с кем ходишь?
— С мамой, с тётей Лекой. И одна люблю.
— Будем ходить вместе?
— Да.
Поверхность реки гладкая. Течения не слышно. От птицесовхоза донеслись равномерные удары: «дун, дун». Это сторож бьёт по обломку рельса, подвешенному к ветке дерева возле конторы птицесовхоза.
— Одиннадцать уже, — сказала Тамара, когда удары затихли. — Ты поздно домой приходишь, Боря?
— Когда как. А ты?
— Я всегда в это время уже ложусь спать. Правда, не сплю, а читаю. Читаю, читаю, а потом и засну незаметно. Как темно! Даже страшно.
— Со мной страшно?
— Нет, с тобой не страшно. А вообще… Одна б я померла тут от страха. Ты знаешь, где наш дом?
— На Пироговской.
— Ну да. За садом у нас ручей протекает, так в нём убитого человека нашли.
— Кто же он?
— Не знаю. Я туда боюсь теперь ходить.