На её уроках в классе стоит тихий гул рабочего улья. Вначале она ежедневно таскала меня к доске. Пришлось взяться основательно за её предметы. Я попал в разряд знающих, и она не тревожит меня.
Маму она знает. Встретила как-то на улице.
— Ну что ж, Екатерина Васильевна, — сказала она, — говорят, что я злая, придирчивая. Поругать вашего сына не могу.
И мама пришла домой довольная: такие слова— высшая похвала Японки.
Из нашего класса продолжают учёбу в десятилетке пятеро: Лягва, я, Витька, Лидочка Сивотина и Колька Шелестов. Трое ребят поступили в техникум. Об остальных мало что знаю.
Удивила всех Котлярова — вышла замуж за военного. Она уже беременна. Располнела. Щёки стали у неё красными. В городе редко появляется, должно быть стесняется. Лидочка Сивотина сказала мне:
— Она по нужде вышла.
— По какой нужде?
— Отца её убили на фронте. Их трое у матери. Она и вышла.
Мы с Лидочкой продолжаем сидеть вместе за партой. Меня удивил рассудительно-спокойный тон её.
— Ты бы могла так? — сказал я.
— У меня отец вернулся, — сказала она.
— Ну а если бы?
— У меня только брат. Да он и взрослый!
— Ну а всё-таки?
Она задумалась. Дело было на уроке географии. Учителя географии прозвали Дэнди. Стройный, в новеньком костюме, чистенький, он прохаживался по классу, поглядывал на носки своих блестящих туфель. Шелестов заикался у доски.
— Я бы не вышла, — сказала наконец Лидочка, — я бы устроилась в птицесовхоз работать.
Она помолчала, выждав, когда Дэнди отвернётся.
— Так я бы никогда не вышла, — продолжала она, — это ужасно! Ты видел его, Борька?
— Кого?
— Мужа Котляровой.
— Нет.
— Он старый, ему лет двадцать пять.
— Сивотина, — сказал Дэнди.
Лидочка встала.
— Вы о чём любезничаете? — Дэнди пригладил ладонью свои вьющиеся, очевидно завитые, волосы. Лицо у него бледное, подбородок острый. Он похож на Грибоедова.
— Садитесь, Сивотина, — сказал Дэнди.
— Знаешь, как они поженились? — сказала Лидочка, глядя на Шелестова.
— Нет.
— Это ужасно!.. Он квартировал у них. Помнишь, на лугу палатки стояли?
Я кивнул.
— Ну вот. Он купил корову, будто для себя. Овец завёл. А мать её ухаживала за этой скотиной, он платил ей деньги. Он приехал из Германии, у него были всякие вещи дорогие. Котлярова ничего и не подозревала. А когда она получила паспорт, он стал за ней ухаживать. Представляешь? Ужасно! Он ей и не говорил о своих намерениях. С матерью только шептался. Мать и заставила её. Как ты на это смотришь? Правда, ужасно?
— Ничего ужасного, — сказал я.
— Картавин! — сказал Дэнди.
Я встал.
— А вы о чём нашёптываете соседке?
— Ни о чём.