— Повтори. Не понял, — это или я кретин, или немцы. Соколов сам был ошарашен. Озадаченно почесав лоб, он повторил:
— Лагеря нет. Он полностью уничтожен. Мы, правда, издалека смотрели. Там сейчас судя по всему, немецкие криминалисты работают. Много охраны, очень много. Не меньше двух батальонов. Близко мы подобраться не смогли, но рассмотрели отчетливо. Все палатки, где спали немецкие солдаты охранявшие лагерь, уничтожены. Вышки, колючая проволока, техника, сама охрана тоже. Видел длинный ров, который копала похоронная команда. И приготовленные березовые кресты. Убитых в нашей форме не видел. Только в немецкой, — все страннее и страннее. Задумчиво глядя на Соколова, сказал:
— Делай, что хочешь, но языка мне добудь. Лучше из полицейских. Они больше знают, — лейтенант, озадаченно спросил в ответ:
— Кого добыть? — что заставило меня, досадливо сморщиться. Блин, забыл, что общепринятое потом название пленных, для добывания информации, сейчас еще не известно. Посмотрев на лейтенанта, объяснил:
— Язык – это солдат противника, взятый в плен разведкой, для добычи информации, — лейтенант козырнув, ответил:
— Понял, товарищ капитан. Разрешите выполнять? — отпустив Соколова, повернулся к Скворцову. Который стоял рядом, и внимательно слушал доклад лейтенанта.
— Ну, что скажешь? — Скворцов задумчиво потер подбородок.
— По словам лейтенанта. Уничтожен и лагерь стоянки крупной моторизованной части, стоявшей рядом. Даже не знаю, что сказать. Кроме нас, тут вроде ни кого не должно быть. Но кто бы это ни сделал, я пожму ему руку.
— Не ты один. Я бы его вообще расцеловал. Но кое-что ты опустил, — капитан задумался. Видя, как у него мрачнеет лицо, понял, он сообразил, что мы в большой заднице. Свои чувства, он выразил одним словом:
— Б.я!!!
— Не то слово!
— Что делать будем? Со слов Соколова, бой был сегодня утром, значит пять часов назад. Они уже должны начать прочесывать местность вокруг. Если мы попадем под их гребенку, будет плохо.
— Наша безопасность меня волнует меньше всего! Ты не учел одно! Забыл про группу майора Даниличева. Это раз. Также тех молодцов, что разгромили оба лагеря. Это два. Также и пленные из лагеря, не забывай, что там было десять тысяч пленных. Это три. Они тоже где-то должны быть. Судя по рассказам сержанта Герасимова, их фактически не кормили, и физическое состояние пленных остается желать лучшего. Так что вряд ли за это время они ушли далеко. Если немцы поднимут в воздух авиаразведку и вышлют мотопатрули, то время обнаружения сведется к минимуму. Это четыре. И времени у нас практически не осталось. Это пять, — после каждого моего слова Скворцов мрачнел все больше и больше. В это время подошел командир батареи САУ, до этого занимающийся тренировкой своих расчетов в освоении трофейной техники. Так как времени на это было очень мало, то он использовал для учебы каждую свободную секунду. Уважаю профессионалов, и нетрудно в этом старшем лейтенанте, заметить такого. Подошедшему Суслову объяснили наше положение. Реакция была такая же, как и у Скворцова. После чего я сказал: