.
Ко всему добавлялась и совершенно гнусная, кощунственная торговля святынями — мощами святых, реликвиями и чудотворными иконами, — торговля, которую, спекулируя на благочестии русских, практиковали заезжие греки в XVI–XVII веках. Дело в том, что в Греции мощи и всякая святыня часто были достоянием частных лиц, переходили по наследству и частное лицо могло ими распоряжаться по своему усмотрению, как и всякой другой частной собственностью. Особенно много святынь оказалось в частных руках после захвата Константинополя крестоносцами и завоевания его турками, когда святыни или расхищались, или уничтожались. «Ввиду того что святыня была ходячею ценностью, за которую можно было получить хорошие деньги, она сделалась предметом корыстной эксплуатации: ею не только торговали, но в видах наживы её просто воровали». С целью выгодной наживы привозили греки святыни и на Русь, где русские их покупали, не торгуясь и не жалея денег.
Вместе с тем, как справедливо замечает Η.Ф. Каптерев, «сосредоточение христианской святыни в Москве давало русским право с уверенностью смотреть на Москву как на действительный Третий Рим, во всех отношениях заменивший собою новый Рим — Константинополь, а на себя как на людей, обладающих высшим благочестием сравнительно с греками, всегда готовыми за шкуру соболя продать самую драгоценную для всякого истинного христианина святыню… Так всё, что прежде давало Константинополю значение главы, столицы всего православного мира: достоинство царское, достоинство патриаршее, обильная и всеми чтимая святыня — всё это теперь было перенесено в Москву. Но там, где находится православный царь и рядом с ним патриарх, где не только местной, но и общехристианской святыни было более, чем где-либо в другом месте, там должна быть и столица всего Православия, там должно царить истинное благочестие. Москва, по убеждению русских, теперь стала действительным Третьим Римом, вполне заменившим собою новый Рим — Константинополь».
* * *
Однако, несмотря на негативное в целом отношение русских к грекам и на сомнения относительно их благочестия, исход спора в рядах боголюбцев о путях реформирования Русской Церкви решила царская воля. Как уже было сказано, за никоновской церковной реформой стояла фигура царя, а царь Алексей Михайлович был убеждённым грекофилом, таким же, как и его дед — патриарх Филарет, ставленник Иерусалимского патриарха Феофана. Патриарх Филарет поддерживал тесные отношения с восточными патриархами, вёл с ними постоянную переписку и покровительствовал им. С целью согласования русских церковных чинов с греческими он сделал некоторые церковные исправления, попытался устроить на своём патриаршем дворе греческую школу, заказывал переводы с греческих книг на славянский язык. Но если грекофильство Филарета во многом было вызвано крайней неприязнью к латинскому Западу, то Алексей Михайлович был воспитан в грекофильских воззрениях уже «с младых ногтей».