— Так, любезный — так! Да не даром и пословица: у семи нянек дитя всегда без глазу. Да как же это случилось?
— А вот как: тому годов пятнадцать назад, летом, об эту же пору, боярин мой со всей семьей ехал из Мещовска в свою Брынскую волость. Верстах в тридцати отсюда, близ села Беликова, рассудилось покойной его сожительнице остановиться пополдничать на одной поляне, в лесу. Боярин наш всегда ездил людно. Нас было всех этак человек до пятидесяти. Вот мы раскинули для господ шатры, сводили коней на водопой, разложили огни, да и ну варить кашицу. Господа пополдничали, прилегли отдохнуть, а дочки их с нянюшками и с сенными девушками разбрелись во все стороны, одни стали на лугу в горелки играть, другие пошли в лес за грибами. Вот этак около вечерен господа поднялись, начали укладываться; барышни стали рассаживаться по колымагам и кибиткам, а я пошел, — нарвал на лугу колокольчиков, ландышей, ноготков, связал одиннадцать пучеч-ков, да и стал их раздавать всем боярским дочкам, каждой по пучку. Кажись, роздал всем, а гляжу — один пучок лишний. «Кой прах, — думал я, — видно, заделил какую-нибудь! «Обошел опять все повозки, перечел всех барышен… а! вот что самой-то меньшой нет! Смотрю, мамушка Игнатьевна роется в кибитке, да укладывает подушки. «Где твое дитя!» — спросил я. «А вон там в лесу с нянюшкой.» Я в лес — вдруг пырь мне в глаза Татьяна! «А барышня твоя где?» — «Чай, там у повозки с мамушкой Игнатьевной». — «Да ведь она была с тобою?»— «Ну да, прежде изволили ходить по лесу со мною, а там, как набрала грибов, и побежала показывать их мамушке, да, видно, уж тут при ней и осталась». — «Что ты, перекрестись!.. Игнатьевна вон там одна-одинехонька, а дитя-то ваше где?» — «Ах, Господи! — закричала Татьяна, — так, видно, барышня осталась в лесу!..» Вот мы с Татьяной в лес. Начали кричать, аукать — кто-то откликается, да только не ребячьим голосом. «Ох, худо!.. — подумал я, — недоброе! Уж не леший ли?.. Избави Господи! Он и взрослого обойдет, так беда!» Мы с Татьяной обегали всю опушку, осмотрели каждый кусточек, — нет как нет!.. Вот и господа хватились своей дочки. Батюшки, какая пошла тревога!.. Сам боярин сел на коня; холопы кто верхом, кто пешком разбрелись врассыпную по лесу, проискали всю ночь, осипли кричавши… нет барышни — сгибла да пропала!.. Трое суток простояли мы на этом месте, изо всего околодка сбили поголовно крестьян, верст на пятнадцать обшарили кругом..
— И все понапрасну?
— Да, батюшка.
— Таки вовсе никаких следов не оказалось?
— Ну, нет. В одном месте как будто бы на след напали: этак версты три от нашей стоянки, один из холопов поднял четырехконечный серебряный крестик; его признали за тот самый тельник, который носила боярышня.