Причем, в рамках индустриальной фазы данное противоречие неразрешимо. Никакая политическая риторика насчет того, что либерализм, то есть свободный рынок, автоматически принесет процветание в отсталые страны, не может заслонить вполне очевидного факта: ресурсов на всех не хватит, и при существующем экономическом мироустройстве большая часть человечества обречена на постоянную нищету.
Это осознают и некоторые западные экономисты. В частности, Джордж Сорос, человек в области мировых финансов достаточно компетентный, считает, что глобализация, по крайней мере в ее современном формате, создает явный экономический перекос в пользу развитых стран: богатые становятся еще богаче, а бедные – еще беднее, и предлагает даже специальный механизм (особый налог) по перераспределению мировых доходов
[14]. Предложение, надо сказать, утопическое. Чтобы реально изменить удручающую ситуацию в Третьем мире, Западу надо расстаться с такой долей своих нынешних прибылей, которая сразу же скажется и на его развитии, и на уровне жизни. На это западная цивилизация не пойдет никогда, а значит конфликт «Запад и остальные» будет приобретать все более острую форму.
Вторым же фактором, на наш взгляд, является «преобразованное» соотношение сил. Глобализация, которые первоначально привела западную цивилизацию к процветанию, в данном случае начинает работать против нее. «Штабная» западная экономика все больше виртуализируется. Это значит, что основную прибыль она получает уже не из реального (физического) производства товаров, а из тех операций, которые целиком лежат в непроизводительной сфере: информационный бизнес, реклама, сфера услуг, «имиджевый капитал», управление, игра на курсах валют и акций. В США, например, реальное производство дает сейчас только 20% внутреннего валового продукта, остальные 80% образуются там, где никаких товаров не производится
[15]. Вытеснение «грязной» индустриальной экономики в Третий мир сделало Запад зависимым от него в товарном и сырьевом отношении. Это продемонстрировал еще энергетический кризис 1973 г., буквально потрясший всю западную систему. «Впервые Юг диктовал свою волю индустриальному Западу, и Запад отступал, бросая оружие и пленных. (Были) выброшены из истории сверхзвуковые авиалайнеры. Сданы на слом пассажирские трансатлантики. Поставлены на прикол танкеры. Пошли на свалку автомобили. Остановлены почти все космические программы»
[16]. Нет сомнений, что в кризисной ситуации этот удар может быть повторен.
И, наконец, глобальные связи, делающие государственные границы прозрачными, размывают не только этнические особенности Третьего мира, подвергающегося вестернизации, но и цивилизационную общность самого Запада. Вынужденный, вследствие острого демографического кризиса, импортировать рабочую силу из бедных стран, Запад становится все менее «европейским» и «американским». «Арабизация» Франции, «тюркизация» Германии, «албанизация» Италии, «латинизация» Соединенных Штатов – процесс, который, вероятно, уже не остановить. Причем, если раньше иммигранты достаточно быстро ассимилировались в среде Запада, пополняя уже в первом, в крайнем случае, во втором поколении число его лояльных, законопослушных граждан, то теперь они образуют изолированные анклавы, целые регионы, сохраняющие свой язык, культуру, свои обычаи. «В Европе христианские конгрегации вымирают, церкви пустеют, зато мечети заполняются все активнее. В одной только Франции сегодня проживает пять миллионов мусульман, а на территории Европейского союза в целом – от двенадцати до пятнадцати миллионов. В Германии насчитывается пятнадцать тысяч мечетей.... Ислам вытеснил иудейство с позиции второй по распространенности религии в Европе»