– Белье пора сменить. – Ксения Владимировна отправляется искать санитарку.
Чудом раздобыла чистое белье (кастелянша давно свои часы отработала), ловко переворачивая больную, перестелила постель, надела чистую «распашонку», уложила, расчесала волосы. Полюбовалась делом рук своих:
– Совсем другой коленкор.
Походка у нее, как и голос, мужеподобная, ступни ставит параллельно и сильно расставив, движется, словно танк, идущий на таран; на щеке проросла сивой шерсткой большая родинка; выглядит лет на пять старше сверстницы.
И при всем при том располагает к себе необычайно.
– ...Крем для лица надо принести. Больная не больная – запускать нельзя. – Что-то прикинула, подсчитала, решила: – Могу приходить в субботу и в воскресенье. В середине недели – в среду, в среду у меня библиотечный день. Ты, Галина, с утра, а я во второй половине. Семейство мое обойдется с ужином, не маленькие. И отца не забрасывай смотри. Чтоб каждый день была горячая еда, честь по чести. Воскресенье я целиком возьму на себя, а ты занимайся домом. Галя недовольно тянет носом, что не остается незамеченным.
– И не спорь. Нет худа без добра, хоть чему-нибудь научишься, пока мать болеет. Кроме яичницы-болтуньи и молочного супа. А то замуж выйдешь, кто за тебя будет?
– Муж, – Галя сидит нога на ногу, покачивает носком сапожка. Дразнит. Пусть пошумит, жалко, что ли?
– Мужики терпеть не могут брать на себя бабские дела, учти. Ладно, пошли. – Встала, повернулась к Майе: – Я тебе свой домашний и рабочий телефон оставлю, звони в случае чего.
При ней Майя принесла и поставила на тумбочку Тамары Георгиевны яблочный сок, вот она без труда и сообразила, на кого здесь лучше всего опереться.
Протянула Майе бумажку с номерами телефонов, вернулась к своей подружке, крепко, от души ее расцеловала:
– Не унывай, Томка! Вытащим мы тебя, верь моему слову. Слово ты мое знаешь.
На ходу вынула из сумки пачку «Беломора», зажала негорящую папиросу в зубах – не терпится закурить, вместе с дымом выпустить стесненные чувства. Спина прямая, полная грудь вперед – генерал в юбке, оказавшийся лицом к лицу с решающим сражением. Муж и Галя покорно следуют в арьергарде. Солдатами-новобранцами.
Тамара Георгиевна провожает всех троих ожившими опять глазами. Ей они, все трое, одинаково хороши.
Кого, однако, подруга привела в крайнее замешательство, так это Василь Васильевича. Самим своим деятельным существованием, умением заполнить собой любое замкнутое пространство.
Он уже сравнил себя с ней и осознал, что не готов к надвигающемуся на него испытанию. И никого у него нет, кто бы все, как она, знал, умел, предвидел. И от этого Василь Васильевич пал духом. Плечи опустились, темные складки на лбу, вдоль щек еще больше потемнели.