– То-то и оно. И – никто.
– Удирать тебе надо отсюда поскорей. Здесь не только человек, но и лягушка затоскует.
– Чужая она мне, а я ужасно переживаю. Сама понять не могу.
– Чего понимать? И я бы на твоем месте переживала. Хотя если подумать: каждую минуту кто-то умирает, а кто-то рождается. У одних свадьба, а у других похороны. – Вздохнула: – Так уж устроено.
– Я вот нагляделась тут всякого, – немножко оживилась Майя, желая поделиться: – Суетятся люди, чего-то добиваются, к чему-то стремятся, а то и локтями других расталкивают, а потом инсульт или вот опухоль – и ничего больше не нужно.
– Смешная ты, честное слово. По-твоему, с самого начала ждать этого инсульта, опухоли, инфаркта?
– Ну зачем?.. Я не о том.
– Ты – о смысле жизни, – догадалась Люська. – Понятно. Придется тебе напомнить, что не такие головы, как у нас с тобой, над этим вопросом бились. Никто не знает, в чем смысл жизни. Зато, – завершила Люська, – каждый знает, что единственную свою жизнь надо прожить как можно лучше. – Самой понравилось.
– А как – лучше?
– Ну, этот вопрос каждый сам для себя решает. Майя помолчала.
– Ладно, Люська, не обращай внимания. Просто попала я в черную полосу. Бабушка моя считает, что так и должно быть: черная полоса, светлая полоса.
– Значит, впереди у тебя светлая, – с живостью заключила Люська. – Готовься к моей свадьбе. Мы решили дома. У Вовкиных родителей большая квартира, а мать работает в гастрономе. Так что сама понимаешь.
– А где еще работают Вовкины родственники? – насмешливо интересуется Майя.
Люська смеется:
– Еще один дядька где-то туризмом ведает. Обещал нам свадебное путешествие, с остановками в пансионатах типа «люкс». Про других пока не знаю. Чем больше полезной родни, тем лучше, я не ханжа. – Все причины есть у Люськи веселиться и балагурить.
...В каждый данный момент люди разделены, думала Майя в тишине заснувшей палаты, на здоровых и больных. На счастливых и несчастных. На живых и умирающих... Если посмотреть на человечество общим взглядом, может показаться, что все в одном котле. На самом деле в нем есть перегородочка, незаметная, но надежная, только не совсем сплошная, а с брешью, через которую происходит как бы взаимообмен. Одна молекула сюда, другая туда, три оттуда, десять туда. Не по законам физики или химии, а по неопределимой кривой судеб. И жизнь по ту и другую сторону несопоставима. Недаром говорят: сытый голодного не разумеет. Это же не только о куске хлеба. Впрочем, голодный сытого тоже, хотя это обстоятельство менее существенно.
Влюбиться бы в кого-нибудь. Майя перебрала в уме знакомых мальчиков, но ни в кого из них влюбляться не хотелось. У доктора Аркадия Валерьяновича, как и предполагалось, есть жена, тоже врач, в этой же больнице, в детском отделении. Майя, когда узнала об этом, не была сильно разочарована: другого не ждала.