И все-таки электротехнику она бы сдала, трояк бы точно был, если бы не попала отвечать аспиранту. Эти аспиранты хуже любого, самого злющего профессора. Как же. Оправдывают доверие. Стараются. Вот уж для них-то точно ничего нет в жизни важней, чем вытянуть из студента душу. Как он, студент, жить будет, если не усвоит весь курс до последней буквы?!
Так думала Майя, когда, выйдя из аудитории с не заполненной за третий семестр зачетной книжкой, побежала сломя голову по коридору, чтобы укрыться от сочувствующих и презирающих глаз. Некоторые безусловно сочувствовали, не так уж она плохо отвечала, а иные – гении местного масштаба и успевающие по всем дисциплинам девчонки – презирали: фифа, тупица, интересно, зачем ей понадобилась электроника! И дальше в таком духе. Не надо было подслушивать, чтобы знать, о чем говорят у нее за спиной.
Она выскочила на простылую черную лестницу и дала волю слезам.
Там некоторое время спустя ее нашла Женька Панфилова. А скоро подвалили другие ребята: Коля Зеленский, Миша Лазутин, Наташа Курочкина, отличница, и Борька Кипарисов, двоечник, не хуже самой Майи, с той разницей, что предела не преступил, ограничился двумя «хвостами», и потому был полон бодрости и веры в будущее. Всем скопом, каждый как умел, они принялись переливать в Майю свой оптимизм, надежды и веры в лучшие качества души декана Дмитрия Дмитриевича (в просторечии – Митяя), в Майину счастливую звезду и вообще в то, что мир (их молодой мир) устроен исключительно им на радость и все должно кончиться хорошо.
Она слушала, сотрясаясь от рыданий. Борька Кипарисов сунул ей в рот сигарету, она втянула горький дым, поперхнулась, закашлялась, но слезы унялись. Кто-то принес стакан с водой. Борька объявил, что просто ерунда какая-то – пить воду, сейчас он сбегает за вином, от вина Майе сразу станет веселей и она поймет, что нет смысла расстраиваться раньше времени. Наташка Курочкина на него накинулась: «Больше ничего не мог придумать? Поумнее? Если нас здесь с вином застукают, знаешь что будет?» Борька рассвирепел, у него вообще был вспыльчивый характер: «А ничего не будет! Проваливай-ка отсюда, – отнюдь не по-джентльменски предложил он, и Майя с испугом отвлеклась от своего несчастья. – Где тебе понять чужое горе?» Теперь уже расплакалась оскорбленная Наташа. Резко повернулась и ушла, хлопнув дверью. У них с Борькой была давно замеченная всеми несовместимость, ни в разведку, ни в космос их вместе посылать никак было бы нельзя, и объединить их на короткое время могла лишь случайность, вроде вот хорошего отношения к Майе. «Не тревожьтесь, девочки-мальчики, – сказал