Нэнси пожертвовала последнюю корку птицам, разгуливающим по поляне, и потянулась за блокнотом. Обширные заметки, которые там уже накопились, были сделаны особым видом скорописи, придуманной ей самой. Их вряд ли мог прочесть кто-нибудь другой, кроме нее.
— Поскольку у нас еще осталась пара часов светлого времени, Джо, давайте продолжим ваше интервью.
Уоткинс оглянулся на нее и кивнул, продолжая, однако, свое раздражающее хождение.
— Разумеется. Давайте спрашивайте, мисс.
Ему не очень-то хотелось снова исповедоваться, но разговор мог отвлечь от навязчивых мыслей.
Нэнси колебалась. Ей не хотелось затрагивать болезненную тему, но рано или поздно все равно придется об этом спросить. Невозможно интервьюировать человеке, обвиненного в убийстве, не упоминая о самом убийстве.
— Вас не слишком заденет, если я попрошу рассказать о том дне, когда погиб ваш отец? — мягко спросила она.
Джо пожал плечами.
— Об этом не беспокойтесь. Меня теперь ничем не заденешь.
Вероятно, он хочет в это верить, подумала Нэнси. Но по блеску в его глазах она заключила, что он, мягко говоря, не очень искренен.
— Посмотрите на те события с другой точки зрения, Джо. Я охотно признаю, что вы оказали мне большую любезность, согласившись на интервью. Но, может быть, наша беседа будет полезна и для вас тоже. Возможно, мой беспристрастный взгляд натолкнет вас на какой-то новый поворот в вашем запутанном деле.
Конечно, к Джозефу Уоткинсу она сейчас относилась не более объективно, чем, например, к членам собственной семьи. Но она была убеждена, что ее профессиональные навыки помогут исключить некоторые щекотливые моменты.
— Вряд ли, — подумав, сказал он. Множество людей, включая адвокатов и судей, рассматривали мой случай под разными углами и ничего не нашли, кроме моей вины.
Он доел свой бутерброд и зашвырнул пустую банку из-под сока в кузов пикапа.
— Но я буду рад вашей мифической соломинке.
Соломинка тут не поможет, усмехнулась Нэнси. Опровергнуть такой приговор — труднейшая задача. Чтобы ее решить, надо хвататься не за соломинку, а за большое, надежное бревно доказательств.
— Я помню кое-какие подробности суда, Джо, но предпочла бы услышать все от вас. Если не ошибаюсь, убийство случилось во время какого-то сборища в поместье, не так ли?
— Да. Каждый год четвертого июля[2] отец приглашал на барбекю всех своих служащих. Он нанимал деревенский оркестр, раздавал телевизоры и радиолы в качестве призов за добросовестную работу. Обычно эти пикники всем очень нравились.
Нэнси быстро записывала.
— Что же случилось в последний раз?