Лорд Вздорнc. Как можно, мистер Беззабуотер! В свете единодушно почитают мистера Брехли остроумцем, и моя супруга отзывается о нем в этом смысле весьма лестно, надеюсь, вы можете положиться на ее суждение.
Брехли. Ба, милорд, он в этом ничего не смыслит! Вы не можете себе представить, до чего трудно ему растолковать. (Беззабуотеру.) Возьмемся за дело с другого конца: вообрази, что я скажу тебе нечто остроумное...
Беззабуотер. Вот тут я действительно буду обманут в своих ожиданиях.
Mилфонт. Оставь его, Брехли, он упорствует в невежестве.
Брехли. Жаль его, провалиться мне в тартарары!
Mилфонт. Не присоединимся ли к дамам, милорд?
Лорд Вздорнc. С превеликой охотой, без них мы как в пустыне.
Mилфопт. A может быть еще бутылочку шампанского?
Лорд Вздорнс. Да ни за какие блага мира, ни капли более, умоляю вас!.. О невоздержанность! У меня и без того лицо раскраснелось. (Вынимает карманное зеркальце и глядится в него.)
Брехли. Дайте-ка и мне взглянуть, дайте-ка, милорд! Я разбил зеркальце, что было вделано в крышку моей табакерки, (Хватает зеркальце и глядится.) Гм... Провалиться мне, а у меня прыщ вскочил.
Лорд Вздорнc. Тогда вам необходимо наклеить мушку. Моя супруга вам поможет. Пойдемте, джентльмены, allons, пойдемте все вместе.
Уходят.
Сцена третья
Комната в доме лорда Трухлдуба.
Входят леди Трухлдуб и Пройд.
Леди Трухлдуб. И слышать не хочу! Вы вероломный и неблагодарный человек. Да, да, мне известно ваше вероломство.
Пройд. Признаюсь, мэдем {19}, я проявил слабость, но лишь потому, что стремился услужить вам.
Леди Трухлдуб. Чтобы я доверилась тому, кто, как мне известно, предал своего друга!
Пройд. Какого друга я предал? И кому?
Леди Трухлдуб. Вашего закадычного друга Милфонта - мне. Посмеете это отрицать?
Пройд. Не посмею, миледи.
Леди Трухлдуб. А разве не обманули вы моего супруга, который словно родной отец вызволил вас из нужды и дал средства к существованию? Разве не обманули его самым гнусным образом, в его собственной постели?
Пройд. При вашем содействии, миледи, и для того лишь, чтобы вам услужить, как я уже заметил. Не стану отрицать. Что еще, мэдем?
Леди Трухлдуб. Еще? Дерзкий негодяй! Чего же еще, когда я покрыта позором? Разве вы не обесчестили меня?
Пройд. О нет, в этом неповинен: я никому не говорил ни слова. Итак, Это обвинение отклонено, перейдем к следующему.
Леди Трухлдуб. Проклятье! Уж не смеетесь ли вы над моим гневом? Бесстыдный дьявол! Но берегитесь, не дразните меня, ибо, клянусь геенной огненной, тогда вам не избежать моей мести!.. Растленный мерзавец! С каким хладнокровием он признается в неблагодарности и измене! А есть ли более черное злодейство? Для моего-то греха есть тысяча оправданий: кипучий нрав, страстная душа, удрученная сразу и любовью и отчаянием, способная воспламениться от малейшей искры. Но холодный, расчетливый негодяй, в жилах которого ровно пульсирует черная кровь, - чем он может оправдаться?