А на перроне подскочил к Оливеру человечек в котелке и очках. Закричал с акцентом:
«Товарищ, в России революция! Царь отрекся от престола! Над Невою развевается красное знамя! Дождались, товарищ!»
Лез обниматься, хотя алкоголем от него не пахло. Был смугл, бородат, с черными кудряшками и большим горбатым носом.
«Я русский политический эмигрант! – восторженно объяснял человечек. – И немедленно, слышите, немедленно возвращаюсь на родину!»
У Оливера зуб не попадал на зуб. Досадливо отмахнулся от будущего согражданина.
* * *
Из дневника переводчика
Нет, мне точно пора завязывать с пьянкой. На определенном этапе употребления я становлюсь уже социально опасным. Вот, например, что я натворил вчера на свадьбе у Левки Левина – это же вспомнить страшно. Натворил, конечно, не по своей воле, но кто, кто мне поверит, что во всем случившемся виноваты финики? А ведь я на эту свадьбу собирался с очень большой неохотой, и предполагал сделать оттуда ноги как можно раньше, словно чувствовал, что ничего хорошего меня там не ждет… Да и приглашен-то был просто из вежливости, так сказать, заодно…
Впрочем, буду рассказывать по порядку, то есть начиная с того дня, когда я после долгого перерыва снова появился у Савушкиных. Дело в том, что я, действительно испуганный предупреждением начальника цеха (и очередным наскоком загадочного мужика в автобусе), думал-думал да и решился проведать старых друзей, дабы тем самым избыть позорный свой страх. Дескать, пусть не радуется гебуха или кто там диссидентами занимается…
И вот я пришел к Савушкиным, и почему-то гостей в тот вечер у них почти не было (два-три волосатика в очечках), мы на удивление мирно стали пить чай (даже не вино!), и вдруг прибежал Левка Левин и пригласил всех нас на свадьбу.
Этот Левка учился когда-то в параллельном классе, с младых ногтей фарцевал, перепродавал импортные шмотки и, в общем, никому из нашей компании (за исключением разве что Генки) интересен не был. Мы ему, впрочем, тоже. И вдруг он узнал, что Федосей встречается с иностранцами, печатается за бугром… Не знаю, какие выгоды он углядел для себя в знакомстве с опальным поэтом, вероятнее всего, сказалось свойственное фарцовщикам низкопоклонство перед Западом: мол, если Федосея признали там, значит, парень действительно чего-то стоит. Как бы то ни было, Левка зачастил к Савушкиным, причем появлялся всегда с бутылкой виски или дорогого коньяка, или какой-нибудь книжкой из «Березки».
Возможно, он выполнял задание, его запросто могли завербовать, прищучив на фарцовке, но ведь в те времена все подозревали друг друга… в определенных кругах, разумеется.