Он вызвал адвоката и знакомился со своими наследственными правами. Разбирал бумаги и вещи.
Прогуливался по окрестностям – разрабатывал ногу. А иногда полулежал под кустом вереска, опираясь на локоть. Это после госпиталя осталась у него привычка полулежать, читая. Читал, между прочим, Достоевского, недавно переведенного.
Неумышленно производил впечатление на деревенских девушек. Бывало, идет деревенская девушка через верещатник, и вдруг – ой, лорд молодой полулежит под кустом в тумане! Бакенбарды рыжие, сам бледный, а глазища такие зеленые, злые! Полулежит, значит, с раскрытым ртом, шепчет чего-то, шепчет, а на девушку – ноль внимания. Чудной!
А это он сочинял стихи. Настрочил их целую тетрадку.
Но и надоело ему полулежать в тумане. Стал выходить к морю. Поднимал и рассматривал камушки, ракушки. Раскупоривал бутылки с отчаянными в них записками, прочитывал записки эти, засовывал обратно, забывая закупорить. Брел, задумчивый, бормотал возникающие на ходу строчки...
Однажды набрел на лачугу рыбака Сэмюэла Джоулибоди. Сам Сэм был тогда в отлучке, зато дочь его Бетси сидела на пороге и чинила сети. Оливер присел на тот же порог и попросил воды.
Бетси молча встала, ушла в дом и вынесла кружку яблочного сидра, накрытую пресной ячменной лепешкой.
Ух, эта Бетси! Пока Оливер отсутствовал, она продолжала увеличиваться в размерах и хорошеть.
И очень ждала его возвращения! Как-то отец ткнул пальцем в горизонт и хмыкнул: «Вот на этом угольщике служит молодой лорд». С тех пор как заведенная оборачивалась к морю. Завидев какое бы то ни было судно, вытягивалась во весь свой огромный рост и размахивала руками.
Не знала, что Оливер давно в госпитале, иначе непременно приехала бы в Эдинбург ухаживать за бедненьким.
Итак, отхлебнув сидра, жадно сгрыз лепешку, – овсянка к тому времени уже поперек горла встала. Допил, утерся и пригласил девушку на прогулку по окрестностям.
Теперь вдвоем бродили они по берегу моря, по вересковым пустошам, по лугам и перелескам, по сосновому невеликому бору.
Бетси сообщала Оливеру названия растений, привлекавших его внимание, он, в свою очередь, декламировал девушке не очень ей понятные стихи современных поэтов.
Любовались зеленоватыми (характерными для севера) закатами, лазали по черным базальтовым скалам.
Неоднократно ходили к озерам, но гидра ни в одном из них так и не обнаружилась. Вероятно, издохла и расклевали ее глубоководные рыбы.
Не стало гидры в озерах – и ладно. Зато здесь, на суше, была Бетси!
Приводил ее в замок, садились в пиршественном зале бок о бок, как в рыцарские времена. Эбенезер ставил перед ними две миски с овсянкою и кувшин с испанским.