Мы шли под сводами смыкавшихся ветвей деревьев, по аллеям, обсаженным прекрасно подстриженными кустами самшита, по этому парку с четкой планировкой, с великолепными видами, открывавшимися в перспективе, по самому регулярному из всех регулярных парков на свете, где нет места случайности и прихотливой игре судьбы, и вот в этой обстановке звучал голос моей подруги, и он предлагал мне в дар самый причудливый и самый вычурный вымысел, и я позволил этому вихрю вальса увлечь меня и даже в некотором роде подстегнул фантазию моей отважной партнерши.
— Да, Клеманс, — воскликнул я, — это то, что тебе нужно. Все возможно… и все происходит у нас на глазах… Кстати, мы имеем достойные примеры… Принцессы склоняются над обездоленными детишками и целуют прокаженных.
— Верно, Огюст, но не думай о ком-то конкретно… Итак, мой косолапый уродец — существо особенное, у него необычайно тонкие руки с длинными пальцами, как у архангела; ему восемь лет… а моя принцесса — японка… она находится во Франции с официальным визитом, посещает Лувр, детские ясли и больницу, где только что прооперировали моего малыша Бьенеме. Принцессе показывают моего героя, так как у него самые прекрасные глаза на свете. Ее высочество видит перевязанную ногу, врачи отвечают на вопросы высокородной посетительницы.
«Мы применили в нашей работе новые технологии и совершенно новые способы лечения, — говорит главный врач больницы, светило науки, — во время операции мальчик ничего не чувствовал. Кстати, он наделен редким даром: абсолютным музыкальным слухом и умением насвистывать сложнейшие мелодии. Он и в операционную вошел, насвистывая потихоньку. Мы его усыпили, провели операцию, а когда действие наркоза кончилось, он проснулся и вновь принялся свистеть. Очень, очень своеобразный талант, а ведь надо заметить, что это несчастное создание происходит из простонародья, можно сказать, из самых низов, со дна общества, нам известно, что его бросили родители, не имевшие возможности прокормить его, затем его подобрали какие-то цыгане, заставили просить милостыню. Бьенеме, не посвистишь ли ты для принцессы?»
И вот в больничной палате раздались волшебные звуки, напоминавшие то ли переливы флейты, то ли сложнейшие соловьиные трели, то очень громкие, то очень тихие, то взлетавшие в неведомые выси, то опускавшиеся до басов. Другие дети, лежавшие на стоявших строгими рядами кроватях, блаженно улыбались. Бьенеме замолк, растроганная принцесса взяла его за руку. Вот тут-то ее и поразила необычайная длина его пальцев, легких, почти невесомых и чрезвычайно гибких.