— Кто же такой? — в голосе Лилы прозвучало недоумение.
— Некто поважнее генерала!
Фатьма-ханум ласково провела ладонью по волосам дочери.
— Объясняйтесь тут сами. Мне нужно заглянуть на кухню.
Но объясняться необходимости не было. Лила уже сообразила, о ком идёт речь… Деловито оглядев платье Малике, она спросила:
— Мадам Гамар шила?.. Очень, очень мило. Тебе к лицу розовый цвет.
— Правда?
Малике важно прошлась по комнате.
Лила расхохоталась.
— Ты прелесть. Ну как тебя можно не любить?!
— Ты так думаешь? А мне кажется иногда, что он разговаривает со мной, а сам где-то в другом мире. Ахмед всё ещё считает меня ребёнком.
— Ты и впрямь ребёнок! Простодушный ребёнок! Разве можно показывать мужчине своё расположение? Мужчины должны думать, что это они нас завоёвывают. Не только государства, но и сердца женщин берутся с боем, это школьная истина, — засмеялась Лила.
— Ты будто сговорилась с папой. Я не могу без него, понимаешь? Не могу! Не могу!.. Не могу!.. — Вся фигурка Малике и большие сливовые глаза выражали удивление: зачем ей велят притворяться, почему не понимают?
В соседней комнате зазвонил телефон. Малике кинулась туда. Лила горько покачала головой ей вслед: бедная девочка, что ждёт её? Не так всё просто, доктор — крепкий орешек.
Занятая своими мыслями, Лила не заметила, как в комнату вошёл доктор Решид. Задумчиво подняла глаза, и у неё, словно у опытной актрисы, тотчас переменилось выражение лица, она вся подтянулась, заулыбалась.
— О, мсье доктор! — воскликнула Лила, рисуясь отличным французским произношением. — Наконец-то вы пожаловали! Разве мыслимо в ваши годы быть таким затворником?
— Добрый вечер, мадам, — по-арабски ответил доктор, целуя протянутую руку.
— Вы безжалостный человек! — засмеялась Лила. — Право, безжалостный!
— Я — безжалостен?
— Конечно, вы. Кто же ещё?
— Столь серьёзное обвинение требует не менее серьёзных доказательств.
— За доказательствами идти недалеко, они в соседней комнате. С самого утра Малике высматривает вас.
— Прошу прощения, мадам, я этого не знал, иначе пришёл бы раньше, видит бог.
— Так уж и не знали!
Доктор засмеялся.
— Вы, мадам, смотрите на меня, словно собираетесь загипнотизировать.
— Вас? О, это, вероятно, нелегко сделать даже профессиональному гипнозитеру. Мне же — тем более.
— Почему?
— Хотя бы потому, что вы хирург.
— Разве хирурги не такие же люди, как все смертные?
— Может быть… Вам сейчас тридцать два года, так ведь?
— Склоняюсь перед вашей осведомлённостью, мадам, хотя и не совсем понимаю, какое отношение имеет мои возраст к нашему разговору.