К вечеру в наш окопчик заглянул молодой лейтенант и, сев на край его, закурил. Я тоже закурил. Слово за слово, завязался разговор. Я сказал, что призывался из Москвы, но родился в Ярославской области. Он обрадовался, так как тоже оказался ярославцем. Долго мы беседовали с ним. На небе уже высыпали крупные звезды, мои товарищи уже спали, а мы все говорили и говорили. Разговор шел о мирной жизни, о встречах с девушками, о семьях. Доверившись ему, я рассказал, что мои родители из мещанского сословия. Он, в свою очередь, признался, что семья его была раскулачена, и ему пришлось скрыть свое происхождение для поступления в военное училище. Такая доверчивость в разговоре могла стоить ему очень дорого. Я успокоил лейтенанта, что о нашем разговоре никто не узнает, и мы расстались.
А наутро был первый наш бой. Из утреннего тумана сначала появились танки. Под их прикрытием шли автоматчики. Издали все они казались ненастоящими, игрушечными — маленькие плоские коробочки танков и солдатики в серых мундирах. Но вот полыхнуло пламя, прозвучал сначала один выстрел. Снаряд пролетел и разорвался далеко за нашими окопами. Следом прозвучало еще несколько выстрелов, которые также не принесли нам никакого вреда. Из наших окопов был открыт ответный огонь, немцы залегли, но танки приближались.
Нам нечем было встретить танки, и они свободно прошли нашу линию обороны, проутюжили несколько ячеек и повернули назад. Наш ротный, выхватив свой пистолет, поднял нас в контратаку. С криком «Ура!» мы побежали в сторону удалявшихся танков. Те, у кого были винтовки, держали их наперевес, а остальные бежали в атаку, держа в руке по гранате-лимонке. Но залегшие немцы встретили нас шквальным огнем, и нам пришлось сначала залечь, а потом ползком возвращаться на свои позиции.
Среди ровной степи негде укрыться. Я полз, стараясь как можно плотнее прижаться к земле. Сзади я слышал знакомое сопение и ворчание — это Володя с трудом передвигался непривычным способом. Оглянувшись, я увидел его толстое лицо, испачканное в грязи и крови. Только струйки пота оставляли на нем светлые полосы. Вот и наш родной окопчик. С облегчением мы свалились в него. Я спросил: «Володя, ты ранен? У тебя все лицо в крови». Он снял пилотку и вытер ею лицо. Никаких ранений не было. И только теперь я почувствовал, что правый обшлаг моей гимнастерки мокрый. Взглянув на руку, я увидел струящуюся кровь. Видно, в пылу атаки я не заметил ранения, а когда мы ползли, Володя, следуя за мной, испачкал лицо моей кровью. Расстегнув рукав, я увидел, что немецкая пуля прошла вскользь, только поддев кожу. Товарищи перевязали меня, остановили кровотечение. Так закончился наш первый бой 41-го года.