- Отныне я, Тьерри ван Латран, волен в вашей жизни и смерти. И если кто-то, хоть раз, попытается мне перечить хоть в чем-то...
Меч яростно сверкнул, прочертив короткую дугу в прохладном и сыром воздухе. Удовлетворившись произведенным эффектом, Тьерри вбросил клинок в ножны.
- Слушайте распоряжения вашего нового повелителя, - произнес лучник за спиной Тьерри. - Прежде вы отрабатывали по два дня в неделю на господских полях - этого мало. Теперь будете по три. Кроме того, с села полагалось четыре мешка зерна оброка - отныне вы будете давать пять. И вместо четырех мешков для императора будете отдавать шесть - королю. Дань же Храму Стиглона по заступничеству повелителя нашего Амори останется прежней.
По толпе пронесся стон. И в прежние-то времена такую дань выплатить было бы непросто. А после Великой Ночи, когда дожди гноят зерно на корню, она означает кошмар по весне. Не зерном и скотиной предстояло платить дань. А опухшими от голода животами, ввалившимися щеками, запавшими глазами. И надгробиями над детскими могилками на погосте за храмом тоже.
- Но король наш милостив, - продолжал Тьерри. - Он понимает, что война опустошила Сколен, вы недосчитались близких, а многолетнее владычество императоров пагубно отразилось на вашем благосостоянии. Поэтому в первый год по его распоряжению сделано послабление, о котором упомянуто выше. В дальнейшем же вы будете отрабатывать на моих полях по пять дней, отдавать мне - семь мешков, а моему королю - десять. При Сколене вас баловали, не собирая того, что должно. Мы не хотим повторить судьбу Империи. А теперь, - обратился он уже к своим подчиненным, - каждый может выбрать ту, кто ему по душе.
Рыцари рассыпались по деревне - и сразу она наполнился криками, стонами, плачем. Алки хватали за косы молоденьких девушек или молодух, вязали руки, вскидывали в седла и ехали в бывшее баронское поместье. Сам Тьерри положил глаз на Фольвед. Подъехал, свесился с седла, чтобы привычно - наверняка наловчился в предыдущих деревнях - схватить за косу, за ворот рубахи или хоть за женское покрывало. Фольвед ясно представила себе, как будет мять ее грудь этот белобрысый, убивший мужа, как его слюнявая, воняющая жареным луком, застрявшим в зубах мясом и пивом пасть коснется ее лица, как пьяные, гогочущие ублюдки раздвинут ей ноги, чтобы доставить удовольствие своему хозяину. Женщина гибко наклонилась, позволяя алку зачерпнуть рукой пустоту, отскочила и выхватила из-под ног увесистый камень.
- Попробуй только - всю рожу расквашу, - шалея от ненависти и занося камень над головой, произнесла она.