Дени вздрогнул. Негритенок стучал в окно, махая ему рукой. В его больших черных глазах был ужас. Он что-то кричал, но Дени не слышал его. В голове была пустота. Ватные ноги отказывались повиноваться.
– Уходите оттуда, сеньор! Уходите! – надрывался негритенок, а Дени видел лишь как открывается его рот, рождая какие-то слова. Он вжался в стену, чтобы не упасть. Грудь обожгла боль. Дышал ли он все это время, как вошел в открытые двери? Да и сколько прошло времени?
– Уходите оттуда, сеньор! – услышал он, наконец, голос негритенка. Эти слова заполнили пустоту в сознании, и он поплелся к выходу.
* * *
Ночь выдалась жаркой. Самцы цикад стрекотали где-то в кустарнике, а звезд на небе становилось все больше и больше. Сочная жимолость под ногами была мягкой и в темноте напоминала ковер. Дени курил. Вены на его висках вздулись и пульсировали. Невидящие глаза вглядывались в ночной полумрак. Видения, запахи, звуки, казалось, что они пронзают насквозь. Плоть, страсть, безумие – все это проникло в него и осталось где-то под кожей. Мир внутри мира. Жизнь внутри жизни. Они извивались и стонали. Маленькие черви порока, как глисты у животных, лекарство от которых – укол в желудок и десять кубиков спирта. Ноги у козленка подгибаются. Он блеет и пытается скакать. Пытается и падает. Падает и снова пытается. И все это – его маленькая жизнь. Жизнь внутри огромного мира. Мира, о котором козленок совершенно ничего не знает. Ладони Дени взмокли. Ты думаешь, что знаешь жизнь, но жизнь удивляет тебя снова и снова. Дени забрался в машину.
– Хочешь посидеть за рулем? – спросил он негритенка, и тот довольно закивал головой. Дени подождал, пока негритенок вдоволь наиграется, и достал из бумажника фотографию своей жены. Яркое калифорнийское солнце. Светлые волосы. Ситцевое платье. Округлый живот. Сейчас все это казалось каким-то глупым и нереальным.
– Что скажешь? – спросил Дени, протягивая фотографию негритенку.
– Эта девушка очень красивая, сеньор!
– Правда?
– Да, сеньор. Она такая… Такая… Такая белая! – Негритенок вытаращил свои большие глаза.
– Вот как? – Дени хотел улыбнуться, но мышцы лица почему-то не слушались его. – Это моя жена.
– Значит, вам очень повезло, сеньор! Любить такую женщину – это… Это… Это… – Негритенок досадливо вздохнул, не в силах найти нужных слов.
– Скорее не ее. – Дени отвернулся, глядя в темноту за окном. – Я люблю ребенка, который растет в ней.
Негритенок помрачнел. Они замолчали. Дени почему-то попытался вспомнить всех женщин, что у него были. Их лица, тела, стоны. Такие разные и такие одинаковые, черт бы их побрал! Они пахнут ванилью днем и потом ночью. Умные или глупые, стоит оказаться с ними в постели, и все они шепчут одно и то же. Даже их движения. Словно все они выпускницы одной школы женщин.