Поздно вечером в маленькой комнатке на антресольном этаже Зимнего дворца камер-фрейлина Сикорская писала очередной отчет о своей работе графу Аракчееву. Императрица была, как всегда, безупречна: занималась благотворительностью, писала письма матери и читала, поэтому докладывать было нечего, приходилось описывать мелочи. Это нудное занятие ей порядком надоело, и молодая женщина, положив перо, задумалась. Дела складывались не так, как она рассчитывала. Когда после стольких унижений, которые ей пришлось перенести, Наталья попала в царский дворец, она надеялась, что еще чуть-чуть – и судьба, наконец, преподнесет ей главный подарок в лице богатого титулованного мужа. Но уже прошел год, мужа все не было, а была маленькая комнатка, скудный гардероб, который казался совсем бедным на фоне роскошных платьев других фрейлин, и бесконечные ежедневные отчеты, которые она передавала доверенному человеку, приходившему от Алексея Андреевича.
Аракчеев приходился ей кузеном. Мать Натальи была самой младшей из сестер Ветлицких. То копеечное приданое, которое давали за сестрами их родители, очень сузило круг желающих взять их в жены. Поэтому когда старшая из сестер, Елизавета Андреевна, вышла замуж за мелкопоместного, имевшего всего двадцать душ крепостных, помещика Аракчеева, в семье это сочли большой удачей. Больше никому из сестер так не повезло, и Прасковье Ветлицкой пришлось удовольствоваться отставным прапорщиком Дибичем, вышедшим в отставку по ранению. Их семья уехала на родину мужа в Лифляндию, и сколько помнила себя Наталья, всегда еле сводила концы с концами.
Все надежды матери были связаны с ее единственным сыном Иваном, а трех дочерей она держала очень жестко, утверждая, что чем больше они будут работать по дому, тем лучше потом смогут вести хозяйство в доме мужа. Служанок в их доме никогда не было, и девочки работали день и ночь, только что в поле не ходили. Наталья часто спрашивала себя, в какие семьи мать готовилась отдать их замуж, пока не догадалась, что мать об их замужестве и не думает, а собирается всегда использовать дочерей как бесплатных служанок.
Недалеко от их дома, сразу за тенистой рощей, было богатое имение вдовы Валентинович, у которой росли две дочери, и старшая из девушек была ровесницей Наталье. Добрая вдова часто приглашала бедную соседку поиграть со своими девочками. Тогда Наталья наедалась досыта, и даже получала в подарок то старое платье, то шляпку или шаль. Обе девочки Валентинович были красавицы, да к тому же избалованные обожающей их матерью, и хотя сердце у обеих было доброе, часто они, не отдавая себе отчета, обращались с Натальей снисходительно. Они жалели бедную, плохо одетую, да к тому же некрасивую подругу, и этой жалостью оскорбляли ту до глубины души. Эти богатые красавицы с точеными носиками, белокурыми кудрями и прелестными голубыми глазами не могли понять, что чувствует девушка, видящая в зеркале скуластое лицо с носом картошкой, грубым мужским ртом и тусклыми глазами непонятного серо-зеленого цвета. Наталья до дрожи ненавидела сестер Валентинович вместе с их матушкой, но каждый день старалась попасть в поместье, даже если ее там не ждали. Ведь это был единственный шанс вырваться из убогого существования под пятой мрачной, тираничной матери.