– Ты куда смотрел! – глухо, как из глубины бочки, гудел комбатовский лошадиный голос.
– Да, товарищ подполковник, он только что, минуту назад, трезвый был. Лично следил. Он у меня с КП замыкающим шел. Где успел? – оправдывался замполит
– Ши-ке-ра!!!..ять!
– Твою… мать…
Доносились до Митяя обрывки фраз.
– …Срочно в кунг…
Митяй сидел на полу в кабинете командира части, опершись спиной о стену, и широко улыбался. Над его ухом мило ворковали начальственные голоса. Ему было хорошо и спокойно…
Не прошло и минуты, как в кунг к Володе Шикере ворвался запыхавшийся дежурный по батальону толстяк капитан Завьялов.
– Где самогон?! – только и смог выдохнуть капитан, с трудом переводя дыхание.
Тут взгляд капитана упал на трёхлитровую банку, стоявшую на столе перед Шикерой. Глаза дежурного по батальону вспыхнули алчным желтым огнём.
– Не отдам, – тихо сказал Володя.
Глядя прямо в глаза капитану, он поднял со стола банку с самогоном и стал булькающими крупными глотками жадно отхлебывать из горла обжигающее нутро содержимое.
Толстяк капитан опешил. Несколько секунд он стоял с широко раскрытыми глазами, молча наблюдая за тем, как ритмично двигается кадык Шикеры, как бегут по его подбородку тонкие ручейки спирта и как они медленно стекают за расстегнутый ворот гимнастёрки… Завьялов сглотнул слюну. Тут что-то щелкнуло в его голове.
– Стой… га-а-ад!!! – будто очнувшись от оцепенения, капитан спружинил и рванулся к Шикере, как бык на тореадора.
Боковым зрением наблюдая за надвигающейся на него тенью, Володя продолжал жадно хлебать самогон. В тот самый момент, когда пухлые пальцы капитана уже почти коснулись стеклянной банки, Шикера резким движением с размаху грохнул банку с самогоном об пол кунга.
Фонтан осколков и брызг окатил капитана с ног до головы.
– Сук-а-а-а!!! – только и смог выдохнуть толстяк.
– С Новым Годом! – лицо Шикеры расплылось в довольной хмельной улыбке.
Пришлось ребятам в казарме эту ночь опять довольствоваться брагой.
Наутро, когда самогонщики наконец проспались, комбат объявил им обоим по семь суток губы (гауптвахты). Самогонный аппарат конфисковали и змеевик уничтожили. Замполит лично руководил процессом. Все трубочки, державшие в казарме занавески, были срочно заменены на верёвочки. Но с гауптвахтой не сложилось. Вскоре выяснилось, что вертушка (вертолёт) ожидалась на точке не раньше чем через два месяца. Другого способа доставить пролётчиков к месту отбывания наказания не было, и комбат заменил губу на наряды вне очереди.
Это произошло к великому разочарованию Митяя. Так ему не удалось добавить ещё одну неделю губы к тем двум месяцам, которые уже имелись в его послужном списке за два неполных года службы. Он ждал поездки на гауптвахту, как долгожданного отпуска. Это был поездка на большую землю. Здесь на точке, в Харасавэе, было всего пятьдесят человек, из них в течение полутора лет он каждый день видел только двадцать… А там на губе были новые интересные люди, много людей, по улицам ездили машины. Одним словом, там была жизнь…