В четверг, доедая морковный суп, приправленный имбирем, я подсчитывала свои промахи, совершенные за четыре дня работы. Мои попытки обустроить рабочее место полностью провалились. Пол был по-прежнему завален хламом — я предложила повесить доску для сообщений на кирпичную стену перед нашим столом. Но оказалось, что для этого пришлось бы сверлить в стене дыры, что строго запрещалось условиями аренды. Стенки кабинок были обиты материей, поэтому те, кто в них работал, могли свободно пользоваться кнопками, булавками и скотчем. А у нас с Дагни был только кирпич, который нельзя было портить. Этим и объяснялась система хранения документов прямо на полу — и наши ноги уже по щиколотки были погружены в бумаги. На столе мы держали только те папки, которыми пользовались особенно часто. Люди бросали записки на наши кресла и оставляли документы на принтере и факсовом аппарате, не обращая внимания на проволочные ящички для входных бумаг, которые мы поставили на этажерку в тщетной попытке отделить новое от того, что уже легло на нас тяжким бременем. Телефоны, как новорожденные младенцы, требовали постоянного и абсолютного внимания хотя бы одной из нас. Расписание Аллегры то и дело менялось, и мы были вынуждены все время пересматривать приоритеты или просто выбиваться из сил, чтобы переделать все дела.
Единственной стабильной вещью был список супов для Кимберли, который каждое утро поступал по электронной почте ровно в одиннадцать тридцать. В нем перечислялись супы, имевшиеся в меню примерно пятнадцати ресторанов, с примечаниями ко многим из них: так, «С» означало, что в суп добавлены сливки, «М» — мясо, «СП» означало суп-пюре, а «НР» указывало на то, что суп уже попробовали и не одобрили, а потому не рекомендовали. К великолепному зданию и запаху больших денег прилагались также лучшие в мире повара, так что наши офисные обеды нередко отличались изысканностью, которая была бы еще приятнее, если бы у нас находилось время прожевать пищу прежде, чем проглотить. Суп любили все, потому что он не требовал ни дополнительной посуды, ни столовых приборов. Моя первая рабочая неделя еще не закончилась, а у меня уже появилось ощущение, что я пополнила ряды Рабочих Лошадей. Я ела только за рабочим столом и, по правде говоря, заплатила бы любые деньги за возможность поесть где-нибудь в другом месте. Уставшая и перевозбужденная, я считала часы до вечера пятницы.
Этим утром неприятности начались еще даже до того, как я попала в офис. Выходя из метро, я увидела перед собой Роберта, который, казалось, был глубоко погружен в свои мысли.