— А как доберешься до дому ты сам? — спросил его Додж.
— Не беспокойся, как-нибудь доеду.
Додж и не думал беспокоиться. Он просто тянул резину. Никак не мог заставить себя сесть в машину.
— Все-таки она очень сексуальна.
— Очнись! Нельзя пленяться образом, который ты сам же вылепил.
Корча пренебрежительную мину, Мотли пытался затолкать Доджа в машину, но тот не поддавался.
— А как она выглядела, когда пела любовную песенку! Так и сияла!
— Это не для тебя. Забудь.
— Несомненно, — настаивал Додж, — за этим что-то кроется.
— Ее нижнее белье.
Додж свирепо посмотрел на Мотли.
— Ты знал, что она втюрится в остолопа, не способного понравиться даже издателю газеты?
— Ничего я не знал. Но ты должен теперь признать, что он сделал большое дело. Если бы не он…
Додж замахал руками, чтобы не дать Мотли продолжить.
— Если она влюбилась, то мы позаботимся, чтобы любовь довела ее до Бродвея.
Его гнев не подействовал на Мотли.
— Я позвоню тебе утром сразу, как переговорю с Гарландом.
— За все надо расплачиваться. Пускай и она платит. Если бы не я, у нее ничего бы не вышло.
Мотли напрягся.
— Ты обманываешь себя. Она тебя на дух не выносит.
Эти слова нисколько не поколебали Доджа. Мотли испугался.
— А вот посмотрим, насколько она жаждет успеха, — отрубил Додж.
— Ты не можешь так поступить. Не надо искушать судьбу.
— Либо она преуспеет через меня, либо вообще никак.
Мотли не желал даже думать о подобной перспективе. Усмешками и похлопыванием по плечу он пытался привести Доджа в чувство.
— Адюльтер — занятие не для тебя, Стью. В сексе самое лучшее — это лежать в постели. Тебе пришлось бы вскакивать среди ночи и мчаться домой. А путь-то неблизкий!
Мотли пытался перехватить взгляд Доджа, но это было трудным делом.
— Представь себе ваш с ней консервативный поцелуй. Это будет двухсоттысячным поцелуем, которым ее награждали любовники. Стотысячным французским поцелуем. И так далее. Длинная очередь, чего ради давиться? Добрый старомодный адюльтер приказал долго жить. Теперь мужчине приходится выслушивать рассказы о бывших мужьях, о закончившейся идиллии молодости. Разве сердцу выдержать такое? Господи, сегодняшние изменницы так трогательно живописуют свою жизнь, что ты забываешь, что польстился на их чувственный вид. Говорю тебе, если бы адюльтеру возвратили его грешный оттенок, если бы он снова превратился в чисто сексуальное приключение, я бы первым этим занялся, ты бы только рот разинул от удивления. Но автобиографии, повествующие об адюльтерах, испакостили все удовольствие.
— Пришло время ей решать, — сказал Додж.