— Готово, — доложил он.
Край подушки заколыхался. Барни по-прежнему не видел ее лица. Молчание он воспринял как сигнал к скармливанию таблетки.
— Бросай:
Он бросил таблетку в отверстие, образовавшееся между краем подушки и покрывалом, рассуждая про себя, что бессонная ночь сразу после утомительного выступления кого угодно выбьет из колеи. Отоспавшись, она станет нормальным человеком.
— Еще! — потребовал приглушенный голос.
В отверстие упала вторая таблетка.
— Еще!
— Хватит. Может, дать воды, чтобы запить?
— Не воды, а снотворного.
Он посмотрел на самодельные надписи, Которыми были помечены пузырьки; среди средств от боли в прямой кишке, язвы и прочего оказался пузырек с надписью «СОН». Он достал его, вытряс одну таблетку и бросил ее в отверстие.
— Еще.
Он послушался.
— Еще.
Он заартачился:
— Спи. — Подняв трубку, он сказал: — Готово.
— Барни, мальчик мой, она у тебя в отличном состоянии. Все, кто видел ее в гримерной, в отключке от ее вида.
— Чего тебе не спится ни свет ни заря?
— Тренируюсь. Слушай, в вечерней газете будет заметка. Я подаю Сиам как образчик яркого, жизнерадостного секса. Ты все понял? — От энергичного голоса Мотли Барни бросало то в жар, то в холод. — Как она вела себя в поезде?
— Ее чуть не вывернуло от вида Хобокена.
— Неужели? — Мотли был огорчен. — Я забыл тебе сказать, чтобы ты не позволял ей смотреть на Нью-Джерси.
— Потом она обалдела от своего курева.
— Напрочь?
— Прочнее не бывает.
— А что ты?
— Спустил все это хозяйство в унитаз.
— Ты лишил ее курева? — Мотли одобрял его решительность. — А она что?
— С нее как с гуся вода.
— Что она делает сейчас?
— Пытается уснуть, вернее, отключиться.
— А где ты?
— В ее номере.
— Барни, — внезапно спохватился он, — я пришлю ей колпачок в Уилдвуд. Она забыла его в гримерной.
— Понял.
— Главное — безопасность, — грубо намекнул Мотли.
— Она устала, — ответил ему Барни. — У нее болит голова. И такой вид, будто ее вот-вот стошнит. Она даже легла в темных очках. Завернулась в покрывало, как улитка.
— По-большому ходила?
— Скорее всего, нет. Значит, плюс ко всему есть риск запора.
— Кстати, — продолжал расспросы Мотли, не желая останавливаться, — у тебя есть с собой?.. Сам знаешь, рисковать нельзя. Она давно не глотала пилюль, в нее вложены слишком большие средства.
— Господи, ей сейчас совсем не до этого!
— Тебе виднее. — Понять его можно было двояко. — Зато теперь, — гордо протрубил он, — я знаю, почему я нанял именно тебя.
— Почему?
— Потому что ты говоришь, точь-в-точь как Джек Армстронг, типичный молодой американец.
— Что в этом плохого?