— Здравия желаю, господин профессор!
Медведев не колебался в том, подавать или не подавать руку. Он даже не приблизился. Но у гостя был такой виноватый, такой жалкий вид, что приходилось опять придумывать, что делать и что говорить.
Калитка была открыта, но Бриш все еще стоял на той стороне.
— Нам надо потолковать, — сказал он, глядя в медведевскую бороду. — Ты не находишь?
«Может, надо, а может, и нет, — подумал Медведев, разглядывая его. — Я, во всяком случае, говорить с тобой не имею никакого желания. Да-с, ни малейшего. А идущий, так сказать, впереди нисколько не постарел. Правда, наметилась лысина и брюшко. Остальное вполне по-старому…»
Михаил Георгиевич продолжал:
— Я звонил, но получилось не очень удобно, поэтому и решил нагрянуть незваным гостем. Ты, надеюсь, поддерживаешь перемирие?
Медведев слушал. Ему захотелось прервать это нудное многословие и перед носом гостя захлопнуть калитку. Вместо этого он спросил с усмешкой:
— Мы что, в состоянии войны?
— Я думаю, да, — обрадовался Бриш.
— Тогда прошу! — Медведев еще раз торжественно распахнул калитку. Он хотел добавить: «К моему шалашу», — но раздумал. Ведь сарайка и впрямь была почти шалашом. Михаил Георгиевич поместился на табуретке, ноги пришлось просовывать под кровать. Ни выключать радиорепродуктор, ни закрывать дверь, ни предлагать чаю, ни садиться Медведев не стал. Он ждал.
«И солнце утром не вставало б, когда бы не было меня», — оглушительно пропело радио.
— Какая самонадеянность! — Медведев выдернул вилку.
— Не самонадеянность, а самодеятельность, — поправил Бриш. — Ты куришь?
— Нет.
— А как насчет этого? — Бриш щелкнул себе по шее.
— Тоже нет. Ты разочарован?
— Да ну, что ты… Просто думал, что десять лет — это… в общем, я бы, наверно, там и пил, и курил.
— Во-первых, не десять, а шесть, — злясь на себя, заговорил Медведев. — Во-вторых, там далеко не все курят и чифирят…
— А в-третьих? Я вижу, ты хочешь что-то добавить.
— В-третьих… Дорогой мой! Если б это случилось с тобой, тебя бросилась бы спасать целая армия защитников. Пол-Москвы бы встало стеной! И ты бы отделался всего лишь легким испугом.
— Со мной никогда ничего подобного не случится, — убежденно сказал Михаил Георгиевич.
— Ты уверен?
— Я никогда в ходе работ не менял принципиальные схемы. Тем более не общался с паяльником. И если б этот дурак не брался за паяльник… если б он включил хотя бы осциллограф… Не говоря о системе регистрации…
— Грузь был умнее тебя! И если ты еще раз… Слушай, а зачем ты приехал? Что ты хочешь?
— Извини, извини, дай мне закончить, — говорил Бриш, как бы для обороны выставляя ладони. — Если б он не полез в схему, все было бы… Кстати, ты знаешь, что работа по твоему проекту велась все это время? Она и сейчас ведется. Но я предлагаю тебе другой институт.