— Ну-с, все отлично… По такому случаю не грех и… принять, а?
Антор согласно кивнул — не грех. Мовай как родился с улыбкой — он переводил глаза с доктора на хоннийца и обратно, словно ожидая, что сейчас они сотворят такое… такое! Видимо, решив оправдать его ожидания, доктор извлек из кучи барахла жемчужно блеснувшую бутыль:
— Мантанга, высшей марки, для особо торжественных случаев! — особо торжественным тоном провозгласил он, словно ожидая аплодисментов. Аплодисментов не последовало, но дружные возгласы одобрения его вполне устроили.
…Дальше все покатилось по накатанной колее — летучий хмель мантанги, не дающий похмелья, быстро развязал языки и поднял настроение. Доктор рассказывал невероятно смешные случаи из своей практики в клинике эпидемических психозов; Антор неожиданно для себя изобразил оракула и довольно связно изложил, что ожидает в будущем и Федерацию, и Лигу, напоследок украсив речь сочными оборотами своего родного хоннийского диалекта, чем привел в смущение Мовая. Но смущение не продержалось долго, вытесненное ароматным вином с Занга — сбиваясь и беспричинно смеясь, он тоже пытался что-то рассказать, но что — так и не удалось выяснить. В конце концов смеяться начали все — просто так, от хорошего настроения.
…Давно уже у Антора не было так спокойно на душе. Придерживая рукой натыкающегося на стены афрана, он бездумно шагал по гладкой и блестящей палубе среднего яруса, радуясь тому, что она такая гладкая и блестящая. С каждым шагом он ступал все тверже — одним из достоинств зангийких вин была эфемерность достигнутого опьянения. Нестойкий наркотик легко разрушался в организме и бесследно исчезал за пару часов, если же при этом усиленно двигаться, то и за час.
Они не обратили внимания на трех десантников, стоявших у аварийного люка. Казалось, они просто остановились поболтать… И менее всего склонен был предполагать хонниец, что это его они поджидают…